Ветер, кровь и серебро (СИ)

— Смотри на меня, — прошипела она. Муж тут же, явно ей назло, закрыл глаза, и ей пришлось с размаху ударить его по щеке. — Смотри, — велела она ещё жёстче. — Смотри так, как смотрел в мои глаза во время нашей свадьбы и лгал, лгал мне, жрице и богам, что будешь любить меня, защищать и поддерживать! Смотри, ты же так смотрел мне в глаза, когда издевался надо мной ночами… Смотри, жалкая ты тварь… Я хочу, чтобы мой взгляд был последним, что ты увидишь в этой жизни.

Киллеан снова попытался отвернуться, и снова она, поддавшись обжигающей грудь ярости, ударила его по щеке. Пощёчины были звонкими, и их мог услышать кто-то в коридоре… Но Элис было уже плевать. Дикий, безумный, горячий гнев смог убить её страх, и теперь она не боялась ничего.

Эти две пощёчины были ничем по сравнению с теми побоями, что наносил ей муж много лет назад, и она с радостью бы ударила его ещё несколько раз, но нельзя было терять время — пора исполнять то, что она задумала.

Элис резко вытащила из-под головы Киллеана большую объёмную подушку, обшитую белым льном, и прижала к себе, будто родное дитя. Даже Джоната она никогда так близко к груди не прижимала, а кормили его другие женщины… Больше детей ей боги не послали — да и вряд ли Элис смогла бы полюбить их настолько, чтобы прижимать к груди, как самое ценное сокровище на свете.

Затем леди Карпер опустила подушку на лицо Киллеана, крепко прижала и блаженно закрыла глаза.

Возможно, кто-то в замке и догадался, какая именно смерть постигла лорда Карпера, но никто не сказал об этом ни слова. Со стороны всё выглядело так, будто его добила продолжительная болезнь и он наконец-то отмучился.

Глава 11

В тот же день леди Элис Карпер наконец-то стала законной правительницей Шингстена и регентшей при маленьком Мареке — до достижения им двенадцати лет. Несмотря на то, что и раньше в её руках была вся власть, теперь ей не посмеет отказать ни один вассал: для наступления на Нолд каждый обязательно приведёт не менее пятисот человек, а если к ним прибавить ещё и отряды Джойса… Оставалось лишь решить проблему с перемещением всего этого войска. Если план Марианны и Коллинза удастся воплотить, то это будет чуть проще, но всё же… Сомнения не отпускали Элис до последнего.

Жрецы долго отпевали Киллеана в священной роще на берегу Ханка. Двое их них — мужчины в серых балахонах, с многочисленными рунами и оберегами, висящими на поясах и запястьях, — стояли в голове и в ногах покойника, молча держа свечи, а единственная женщина, одетая в чёрное простое платье и серый хангерок сверху, громко пела, устремив взгляд вверх — в небо, в Навь, в царство богов. Она просила Великую Безымянную Богиню благословить её на этот обряд, а потом запела молитву Джерналу — богу смерти, записывающему имена умерших в свой бесконечный пергамент. Просила его принять душу Киллеана в загробный мир и быть на суде справедливым, но не суровым, простить умершему его грехи и позволить ему увидеться там с теми, кто любил его.

Элис хорошо знала слова этой молитвы, ибо в своей жизни много раз бывала на похоронах — матери, отца, Анабеллы, а затем и Джоната… При воспоминании о сыне в её груди на мгновение вспыхнуло что-то вроде боли, но это быстро прошло. Джоната отпевали в закрытом гробу, и она поняла, что последний раз видела его лицо и смотрела в его глаза ещё до начала прошлой войны. Это было безумно странно. А в ночь после похорон ей снилось, что она целует отрубленную голову сына, а тот смотрит на неё так, будто это она его и убила.

Анабеллу хоронили, конечно, в Мэлтоне, но Элис всё же поехала на её погребение — ей было искренне жаль девушку. К тому же леди Карпер изначально готовила себя к тому, что Джонат может погибнуть на войне, что без этого не обойдётся, однако гибель невестки ввергла её в недоумение. Анабелла не была похожа на тех, кто падает замертво, не успей битва начаться.

Молитва длилась долго, и Элис с Марианной даже начали скучать, а когда гроб с телом Киллеана опустили наконец в склеп, с трудом сдержали вздох облегчения. Заранее изготовленный каменный саркофаг был огромным и уродливым, прямо под стать своему новому обитателю… Эффигию высечь ещё не успели, и Элис была уверена, что она тоже не будет отличаться красотой. И хоть на виду женщина рыдала на плече у золовки и всячески старалась выставить напоказ своё горе, душа её ликовала оттого, что она больше никогда не увидит лица Киллеана.

Словом, Элис была счастлива.