Ветер кружит листья (СИ)

— Я теперь наставник.

— Ого! Для кого?

— Для Ичиба Шина, — с гордостью произнес Рой. Шин был младенцем Набу и Футабы. — Кто бы мог подумать, что я смогу обскакать тебя в таком ответственном деле, да?

Перед мысленным взором Кенары возникло холодное лицо Тсурэна.

«Если бы был хоть один шанс из тысячи, что ты согласишься и не обманешь меня, я бы предложил тебе стать моим учителем…»

— Ты молодец, Рой, — сказала она.

День рождения Кенары, день гибели жителей ее родной деревни, уже миновал, когда она отправилась в окрестности Звездопада. Так как стояли майские, почти летние дни, куноичи не застала Сады Масари в их лучшую пору, пору цветения. Она медлила и бесконечно прокручивала в голове возможный разговор со своим учителем. Кенара боялась потерять его, потерять его доверие из-за того, что обманула его и не рассказала о Нагаи и Стране Льда. И все-таки лучше было потерять его так, чем убитым на поле боя.

Кенара оказалась в Садах впервые за два года. Они выглядели ухоженными, и кое-где можно было разглядеть соломенные шляпы работников, возившихся возле деревьев. Зеленые кроны шумели над головой, среди листьев можно было отыскать завязь будущих плодов. Куноичи пробиралась к пустоши на месте сгоревшего Особняка Масари, обходя стороной городскую стену и ворота. Это место находилось довольно далеко от Ратуши, поэтому Кенара надеялась, что Конор не почувствует ее чакру.

Обширное пожарище, расположенное в кругу садовых деревьев, не пострадавших от огня, уже не таким черным пятном выделялось на фоне сада, сквозь пепелище прорастала трава. Кое-где на ярко-зеленую траву вползали более темные вьющиеся стебли ипомеи и ее нежно-голубые цветы с белой каймой по краям.

Кенара достала из поясной сумки протектор с символом Деревни Звездопада и некоторое время рассматривала его.

— Жаль, что нельзя носить две повязки, — произнесла девушка, — это было бы глупо. Тетя Инари, сестрица Нинаки… к сожалению, вы были правы на мой счет. Я не смогу стать гордостью и опорой дома Масари никогда. Нашего дома, нашей семьи больше нет и нужно смириться с этим. Нас больше нет. Дни славы остались в прошлом. Мне жаль.

Девушка хмурилась, когда произносила эти слова. Она услышала, как кто-то входит через ворота в сад, обернулась и увидела своего учителя.

— Ты всегда меня находишь, — сказала она, и в этот момент ее глаза встретили взгляд светло-зеленых глаз наставника.

Конор остановился в нескольких шагах от нее. Кенара никогда раньше не видела у него такого хмурого выражения лица.

— Что это за шрам? — спокойно спросил он, но от его холодного тона у девушки мурашки побежали по спине.

— Я отомстила за нашу деревню, сэнсэй, — произнесла Кенара. — Брат и сестра Нагаи мертвы.

Конор медленно сложил руки на груди. Перед глазами у него потемнело, сердце дрогнуло. Он как раз недавно испытал подобное чувство, когда ему показалось, что нянька сейчас уронит Сэндзуро.

— Я не знаю, кто такие Нагаи, и не имею представления, о чем ты говоришь, — с горечью произнес он.

Кенара сделала два шага вперед и остановилась.

— Прости меня, — сказала она от всего сердца. — Я боялась рассказать тебе, боялась потерять тебя. Ведь ты же мой учитель! Ты бы начал спасать меня и мог погибнуть…

— Мне кажется, — холодно ответил Конор, страдая в душе, — что я имел на это полное право. Или мстить за деревню могут только наследники старинных семей?

— Ты же знаешь, что дело не в этом!

— А в чем? Может быть, я слабак, по-твоему?

Кенара опустила голову и горестно вздохнула.

— Я — такой же шиноби Звездопада, как и ты. Кенара, ты не имела права действовать скрытно от меня, неужели ты не понимаешь?

— Понимаю… я не имела права. Но я сделала это, — куноичи подняла голову, и ее темно-синие глаза сверкнули. — Я решила, лучше ты откажешься от меня, чем умрешь. Пусть ты будешь обижаться и злиться, не захочешь больше видеть меня, но у Томико-сан останется муж, у Сэндзуро — отец, а у новых жителей Звездопада — надежда на будущее. Прощай, учитель, я всегда буду помнить, как ты был добр ко мне.

Кенара прошла мимо Конора к воротам и обернулась, чтобы в последний раз посмотреть на него. Ее наставник стоял к ней спиной.

— Я, вообще-то, еще не закончил свои наставления, Масари Кенара.

Девушка замерла. Конор повернулся, его глаза горели как два зеленых угля под смолью черных бровей.

— Ты всегда была эгоисткой, но я думал: что поделаешь, такова твоя натура, это не страшно, с этим можно жить. А теперь я вижу, что, даже когда ты пытаешься думать о других, в итоге все равно все делаешь, как тебе угодно. Ты упрямая, ненавидишь советы и никого не слушаешь. Черт, это самый сложный педагогический опыт в моей жизни! Я не знаю, что с тобой можно поделать…

— Если вы не справитесь, то ни у кого не получится, сэнсэй, — тихо сказала Кенара, отводя взгляд.