Ветер над яром (сборник)

Превозмогая боль, Гюнтер подхватился на ноги, распахнул шкаф, и, сорвав с вешалки пиджак, бросился к окну. Кот уже прошел по карнизу до угла дома и теперь сидел там, гордо зажав в зубах добычу.

Гюнтер лихорадочно зашарил по карманам пиджака, схватил за рукоять пистолет, но извлечь его не смог. Пистолет запутался в подкладке и никак не пролезал в прорезь кармана.

— Что здесь происходит? — раздался за спиной женский голос. — Что за грохот?

Гюнтер резко повернулся. В дверях ванной стояла горничная. Ее поза, обнаженное тело давали настолько яркую ассоциацию с голыми суккубами, что Гюнтер растерялся.

— Да вот… — пробормотал он, комкая в руках пиджак. — Упал… Нога у меня…

Он швырнул пиджак в свободное кресло.

Горничная проводила пиджак недоверчивым взглядом. Затем подошла к окну и выглянула на площадь, перевесившись через подоконник.

— Петер подметает! — хихикнула она. — Привет, Петер!

Она замахала рукой. Гюнтер схватил ее за плечо и оттащил от окна.

— Ты бы еще на площадь голой выбежала!..

— А что такого? — снова хихикнула горничная и спросила: — Так что у тебя с ногой?

Гюнтер показал. Она посмотрела на ногу, покачала головой, поцокала языком.

— Где же тебя так угораздило? Обожди немного, я сейчас.

Она подхватила платье и скрылась в ванной комнате.

И не успела дверь за ней закрыться, как Гюнтер снова выглянул в окно. Кота на карнизе уже не было. Гюнтер ошарашенно обвел взглядом площадь. Петер, встретив его взгляд, перестал подметать, улыбнулся, подмигнул, и Гюнтер непроизвольно отпрянул от окна.

В голове царил полный сумбур. Коты, суккубы, метлы, горничные-двойняшки, осиновые колы, еретики, младенцы, вампиры… В памяти всплыл силуэт горничной в проеме двери ванной комнаты, и Гюнтер запоздало поежился.

Он еще раз внимательно прошелся взглядом по комнате. Под журнальным столиком стояли босоножки и дамская сумочка. Не раздумывая (горничная в любой момент могла войти), он выдернул из-под лацкана пиджака иглу-микрофон и воткнул под монограмму на сумочке.

Через минуту из ванной комнаты вышла уже одетая горничная. Платье на ней нелепо пузырилось. Она подошла к Гюнтеру почти вплотную, снова критически осмотрела ногу и приказала:

— А ну, садись! Садись, садись…

Гюнтер сел в кресло. Горничная взяла сумку и опустилась возле его ног на колени.

— Так болит? — спросила она, ощупывая ступню.

— Не очень… — поморщился Гюнтер. — Как тебя зовут?

Горничная бросила на него изумленный взгляд и рассмеялась.

— Линда. Между прочим, вчера утром мы уже знакомились.

“Действительно, было такое… — вспомнил Гюнтер. — Только, может быть, — суккуба Линда?” Он изобразил на лице смущение.

— Ничего страшного, — подвела итог осмотра Линда. — Сейчас мы ее разотрем чудодейственной мазью, и все как рукой снимет.

Она достала из сумочки баночку с ядовито-зеленой мазью и стала наносить на ногу. Гюнтер поморщился. Вид “чудодейственной” мази вызвал у него почему-то неприятные ассоциации. Ему остро захотелось, чтобы горничная побыстрее ушла, и он смог бы заняться делом.

Ногу от втираемой Линдой мази стало покалывать, а затем нога постепенно занемела, как от анестезина. Несмотря на энергичный массаж, ступня не разогрелась, а, наоборот, похолодела. Кожа на ноге побелела, словно в составе мази было что-то отбеливающее, сквозь кожу ярко выступили сине-голубые вены.

— Ну-ка, попробуй ступить, — предложила Линда.

Гюнтер встал и чуть не упал. Боль исчезла, но появилось странное ощущение необычной легкости в ступне. Гюнтер прекрасно чувствовал ногу и контролировал ее, но в то же время нога как бы зажила своей жизнью — стала легкой до невесомости, и, более того, ее словно что-то подталкивало вверх. Гюнтеру показалось, что натри ему Линда и вторую ногу, он бы воспарил над землей и смог ходить по воздуху.

— Огурчик! — заключила Линда, пряча баночку с мазью в сумку. — Повязку можешь не делать. К вечеру ты забудешь, какая нога у тебя болела.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарил Гюнтер. Покачиваясь с пятки на носок, он пытался приноровиться к новому качеству ноги.

Линда фыркнула.

— Пока! — небрежно попрощалась она, закинула сумку через плечо и направилась к двери. Бесформенная пена платья скрипела, шуршала и пузырилась аэростатом индивидуального пользования на каждом шагу.

— А как насчет сегодняшнего вечера? — спросил Гюнтер, страстно желая, чтобы его не было.

— Завтра, птенчик. Сегодня я занята, — многозначительно сказала Линда и вышла в коридор.