Ветер нашей свободы

Фил помогает раздеться, и мы проходим, медленно из-за моих костылей, вглубь зала, где на сцене и под ней беснуются какие-то люди. Кто исполнитель, а кто просто поклонник творчества — не разобрать, настолько все смешалось. Кажется, если ненароком попаду в эту толпу, то меня с легкостью разорвут на части. Или раздавят, как переспелый помидор. Нет уж, лучше держаться поближе к Филу и стараться не попадаться этим сумасшедшим под ноги.

— Какая очаровательная девушка, — мощный бас раздается совсем рядом.

Оборачиваюсь на голос и вижу высокого широкоплечего мужчину с проседью в светлых волосах и бороде. Он такой большой, солидный, статный, в нем столько уверенности в себе, внутренней силы, что невозможно не проникнуться уважением.

— Это Агния, — говорит Фил, пытаясь перекричать шум ликующей толпы.

— Викинг, — отвечает мужчина, слегка кивнув, и протягивает мне свою крупную ладонь. — Очень приятно.

Не знаю, на самом ли деле ему приятно — рукопожатие довольно сильное, твердое. Не пойму, какие чувства вызывает во мне этот суровый мужчина? Одно знаю точно: я бы не хотела с ним ссориться. И никому бы не посоветовала, даже врагу.

— Викинг — мой старинный друг и хозяин всего этого великолепия, — улыбается Фил и обводит рукой помещение вокруг.

— Вам здесь нравится? — спрашивает мужчина, чуть прищурившись.

— Знаете, я еще толком не успела осмотреться — мы только пришли, но это довольно необычное место. И популярное, — говорю, указав на толпящихся у сцены людей.

Викинг смеется, и я облегченно выдыхаю.

— Да уж, популярное, — кивает он, отсмеявшись. — Ну, ладно, молодые люди, не буду вам мешать.

И он уходит, напоследок задержав взгляд на Филе, а тот, в ответ, чуть заметно кивнул. Мне не очень понравился их молчаливый диалог, что-то есть в этом тревожное, немного пугающее. Но нехорошее предчувствие рассеивается в ту же секунду, когда Филин дотрагивается до меня.

— В клубе не только этот зал есть, — хитро прищурившись, смотрит на меня, а я чувствую, что тону в чёрной бездне его глаз. — Здесь есть и более тихие и укромные уголки.

Краснею, как свёкла, когда представляю, что это за укромные уголки, о которых так загадочно говорит Фил. Да, я влюблена в него безумно, но… Тискаться на глазах изумленной общественности точно не готова, потому что совсем не представляю, как в таком забитом людьми месте, где стены сотрясаются от шума, а пол вибрирует от топота сотни ног, может быть хоть какое-то уединение. Понимаю, что Филин, наверное, привычный к опасным эротическим приключениям — он явно не робкого десятка, но я-то тут причем?

— Голодная? — неожиданный вопрос выводит из ступора.

— Немного, — отвечаю, сглатывая комок, подступивший к горлу. — Не отказалась бы от какого-нибудь легкого салата и чашки кофе.

— Девушка, — удивленно смотрит Фил и смеется, — оглядись вокруг. Какой, к черту, легкий салат?! Тут никто траву есть не станет, поэтому не выдумывай. Пойдем, буду кормить тебя по-настоящему.

Он подходит сзади и кладет руки мне на талию, от чего кожу под тонкой кофточкой пронзают сотни иголок.

— Только не кричи, — шепчет на ухо, и тонкие волоски на шее становятся дыбом.

— В смысле? — только и успеваю спросить, а Фил крепче берется за мою талию и приподнимает над полом. — Ой, отпусти!

— Я же, по-моему, попросил не кричать, — смеется, неся меня вперёд, мимо десятков раскрасневшихся, потных и веселых лиц, что мелькают перед глазами. Мои ноги болтаются в воздухе, а фотоаппарат больно бьет по ребрам, покачиваясь на шейном ремне. В конце концов, расслабляюсь, смирившись со своей участью, и пытаюсь рассмотреть детали интерьера, проплывающие мимо.

Здесь кругом мотоциклы, в разных вариациях и все, что с ними связано: хромированные рули, торчащие из стен; колеса, раскиданные везде; бочки, канистры; эмблемы разных фирм производителей; фотографии на стенах, изображающие разные сцены из жизни байкеров и просто любителей мототематики. Мне бы хотелось остановиться и рассмотреть фото поближе, но Фил идет, нигде ни на миг не останавливаясь. Даже с теми, кто жаждет его внимания, он не задерживается.

Мы следуем по узким коридорам, петляющим, сумрачным, и скоро совсем перестаю ориентироваться в пространстве.

— Ты меня решил завести куда-то и оставить? Потому что, поверь, обратно дорогу найти точно не смогу.

— И зачем мне это? — усмехается Фил. — Ну, может быть, чтобы запереть тебя в самой темной комнате и никогда не выпускать на свободу? Думаешь, я маньяк?

— Не думаю, но вариант заманчивый.

— Ах, да ты выдумщица, — хриплый голос разгоняет кровь, бередит душу, будит скрытые инстинкты. Мысли путаются, растворяются в волнах нарастающего желания.

Мы подходим к лестнице, которая ведет на второй этаж. Не знаю, что меня там ждет, но верю, что Фил не причинит мне вреда. Я слишком ему доверяю. Может быть, потом будет больно, но пока что мне хорошо и спокойно, а о плохом думать не хочу.