Ветер нашей свободы

— Вижу, вино действует на тебя очень благотворно, — улыбается Фил, отодвинув от себя пустую тарелку и, прищурившись, смотрит на меня. — Вон как раскраснелась, глаза блестят.

— Это ты на меня так действуешь, — отвечаю, чувствуя в себе небывалую легкость и свободу. Мне кажется, если бы не гипс, то могла бы вскочить и начать выплясывать под тихо льющуюся откуда-то из-под потолка музыку.

Будто угадав мои мысли, Фил протягивает мне руку.

— Девушка, не откажетесь потанцевать со мной? — в мягком, слегка приглушенном свете вижу, как сияют черные глаза.

— Не откажу, только как ты себе это представляешь?

— Достаточно было простого «да», — смеется Филин, поднимаясь на ноги. — Остальное уже дело техники.

Пока он обходит столик по направлению ко мне, любуюсь его стройным телом, руками, покрытыми татуировками, длинными ногами в черных джинсах с низкой посадкой. Так бы вечно на него смотрела.

— Прошу, — тихо говорит он, снова протягивая мне смуглую ладонь, в которую спешу вложить свою.

Он помогает подняться, и я несколько секунд просто стою, не зная, как сделать шаг и не упасть прямо в его объятия. Хотя, если честно, то это не самая пугающая перспектива.

— Знаешь, при должной фантазии и желании, твоя одноногость ни для чего не препятствие.

Его горячее дыхание обжигает, проникает под кожу, разжигает пожар в крови. Вдруг чувствую его сильные руки на своих ягодицах — они на долю секунды задерживаются на моей пятой точке, а я совсем не могу понять, что он хочет сделать, пока не ощущаю, как ноги отрываются от земли. Он легко поднимает меня в воздухе, и ничего не остается, как обхватить его талию своими бедрами.

— Вот видишь, милая Птичка, летать — это совсем не страшно, — говорит и нежно проводит обжигающим, влажным языком по моей шее, не забывая при этом медленно кружиться под музыку с ношей на руках.

Запрокидываю голову, чтобы открыть ему доступ к своей коже, и смотрю в светлый потолок, на котором, кажется, вижу зажигающиеся звезды.

28. Размышления

— Ты же знаешь, что я тебя ненавижу? — шиплю в трубку на звонящего лысого друга. — Где тебя взяли на мою голову? Что на этот раз? Кого-то током долбануло?

— Типун тебе на язык, — отвечает пьяный Арчи. — Брэйн очнулся и тебя требует.

— Вашу мать, не мог он до утра поспать?

Смотрю на, уютно устроившуюся на моем плече, Птичку и тяжело вздыхаю. Ну, почему такой приятный вечер нужно было обязательно испортить? Но понимаю, что обязан поехать. Во-первых, интересно, как себя чувствует татуировщик. Страх, что от наркоза он может и не очнуться, скребся на дне души, как я не пытался отвлечься. Во-вторых, просто необходимо его выслушать и понять, как нападение на него связано со мной.

— Видимо, не мог, — смеется Арчи. — В общем, тащи сюда свою тощую задницу, а то, вдруг, наш татуировщик копыта двинет.

"Скорее ты у меня копыта сейчас двинешь", — слышу приглушенный голос раненого.

— Ладно, ждите, скоро буду, — отвечаю и, с досадой, нажимаю на "отбой".

— Что-то случилось? — поднимает на меня свои огромные глаза Птичка. — Тебе нужно ехать?

— Да, к сожалению, кому-то снова вздумалось нам помешать, — глажу ее по шелковистым волосам, а она жмурится от удовольствия.

— Но хоть не Серж, а то было бы совсем не смешно, — улыбается она.

— Это бы стало тогда чем-то вроде нашей традиции.

— Нет, мне такие традиции не по душе, — смеется девушка и садится, поправляя растрепавшиеся волосы. — Поехали тогда?

— Поехали, — киваю, — только знай, что я обязательно к тебе сегодня еще вернусь. Ты же примешь меня?

— Можешь даже не сомневаться. Главное — возвращайся.

Я оплачиваю счет, спускаю Птичку с лестницы, и уже через несколько минут Фрэнк срывается с места, разрывая ночную тьму ревом мотора.

* * *

— Как он? — спрашиваю у сидящего возле входа в мастерскую, курящего Роджера.

— В порядке наш здоровяк, — пьяно улыбается рыжий, поглаживая бороду. Даже во тьме видно, какой яркий оттенок красного имеет его растительность — такой насыщенный цвет в природе редко встречается. — Нашего друга финкой на тот свет не отправишь — тут нужны средства понадежнее.

— Он что-то рассказал уже? — мои руки еле заметно дрожат, когда достаю сигарету из мятой пачки.

— Нет, молчит о дневном происшествии, как недобитый шпион, — смеётся Роджер. — В общем, насколько я понял, это только вас двоих касается, поэтому нам ни о чем не говорит.

— Что-то мне это совсем не нравится, — запускаю руки в волосы — всегда так делаю, когда нервничаю.

— Думаешь, хоть кто-то из нас доволен? — спрашивает вмиг ставший серьезным рыжий. — Арчи так вообще рвет и мечет, до правды докопаться хочет, во что бы то ни стало. Наверное, если бы лысый узнал, кто это, то уже медленно и планомерно превращал табло напавшего в фарш.

— Ладно, пойду внутрь, поговорю с раненым.

— Удачи, Филин, — вздыхает Роджер, хлопая меня по плечу. — Все будет хорошо. Так или иначе.

— Твои бы слова… — говорю и, сплюнув на пол и выбросив окурок, иду к входу в "Банку". Неприятное чувство сжимает внутренности в тугой комок — не знаю, чего ждать от предстоящего разговора.