Ветер пыльных дорог

— Он… весёлый. Знает много забавных историй. Легко может поднять настроение… — Матильда даже нахмурилась, пытаясь вспомнить что-нибудь ещё. — Куропаток подстреливать умеет.

— Ты издеваешься надо мной? — разочарованно протянула Эмма. — Я не прошу тебя рассказать о том, какой он хороший, но о том, какой он в целом.

— Прости, Эмма. Он много мне врал, мне кажется, я так и не узнала его настоящего. Так что не мне тебе о нём рассказывать.

Она совсем сникла, но потом чуть приободрилась.

— Тогда я буду задавать тебе вопросы, а ты мне отвечать на них, хорошо?

Матильда без энтузиазма кивнула.

— Он жесток?

— Скорее нет, — неуверенно ответила Матильда. — Давай присядем.

Эмма отстранённо кивнула, обдумывая то, что хотела спросить. Девушки устроились на стульях у окна, и Эмма снова спросила:

— Благороден?

— Конечно, он же граф. Ладно, успокойся, — улыбнулась она, заметив, каким взглядом одарила её Эмма. Она вспомнила, как повёл себя Пьер в поместье Рэндуилла до обнаружения у него кольца, и заметила: — В пределах разумного, я бы сказала. Пока благородство не мешает его планам.

— Смел? Храбр?

Матильда вспомнила, как он напал на Ратьяна, друга Рэндуилла, и даже смог его одолеть.

— Да, смел, — признала она. — Ещё и смекалистый, — добавила она, когда в голове мелькнуло воспоминание того, как они с Гериком обдурили преследовавших их воинов.

— Это хорошо, — даже улыбнулась Эмма. — Как думаешь, он меня полюбит? Я даже не знаю, нравлюсь ли ему хоть чуть-чуть. Он вежлив, приветлив, интересуется моими делами. Однако же… — засомневалась та.

Матильда далеко не была уверена, что Пьер вообще способен полюбить. Он столько рассказывал им с Гериком о своих похождениях да влюблённостях, но всё это было несерьёзно. Матильда думала, что нравилась ему, а оказалось, что он только делал вид, чтобы повеселиться над ней и Гериком. Может быть, он притворится, что любит Эмму, но едва ли полюбит её по-настоящему.

— Откуда я могу знать? Ты красивая и добродетельная. Тебя легко полюбить, а сердце у Пьера свободно, так что это вероятно.

— Я вот сама его не люблю, — призналась Эмма, вздохнув. — А ты кого-нибудь любишь, Матильда?

Матильда на несколько мгновений потеряла дар речи. Эмма порой бывала уж слишком откровенной. Но почему бы с ней и не поделиться своими чувствами к Герику? Хоть кому-нибудь поведать о том, как ей плохо без него…

— Люблю… Только всё у нас сложно.

— Да? А почему сложно?

Матильда и сама не заметила, как выложила подруге всю их с Гериком историю. Эмма пребывала в восторге. Лесное путешествие двух влюблённых показалось ей весьма романтичным, даже несмотря на присутствие третьего лишнего (о роли Пьера Матильда, правда, умолчала), а когда она услышала о том, что Матильда провела с возлюбленным два дня наедине в подвале, то и вовсе захлопала в ладоши.

— Как интересно! — воскликнула она. Матильда не могла не улыбнуться: сама до сих пор с дрожью вспомнила подвал Рэндуилла, но, должно быть, звучит всё для ушей иного человека по-иному же.

Ту часть их истории, когда они с Гериком пытались бежать, но не вполне успешно, Эмма слушала с раскрытым ртом. Матильда невольно ощутила себя сказочницей. Кажется, именно так выглядела она сама, когда слушала истории старушки Риннон.

— Он убежал, — расстроенно выдохнула Эмма. — Как он мог тебя бросить?

Но Матильда тут же объяснила логику возлюбленного, и Эмма не пожалела эпитетов для Герика, назвав его и бесстрашным, и находчивым, и способным пожертвовать собой ради любви…

— Подожди-ка, — остановила поток её слов Матильда. — О какой любви ты говоришь? Он считает меня своей подругой, как и раньше.

Эмма поглядела на неё, как на сумасшедшую.

— И с чего ты это взяла?

— В тот день, когда мы решили бежать, Герик сказал мне, что знает, из-за кого я стала сама не своя… Но, когда я попыталась поговорить с ним об этом, он разозлился и перевёл тему на другое…

Эмма задумалась.

— А с Пьером тебя точно ничего не связывало?

— Упаси боже! — слишком поспешно воскликнула Матильда. Поймав внимательный взгляд подруги, она вздохнула: — Пьер оказывал мне некоторое внимание. Но, поверь, я никогда не давала ему поощрения! К тому же, потом он сам признался, что просто развлекался, строя из себя влюблённого.

— Каков подлец, — воскликнула Эмма возмущённо. — А какие он знаки внимания тебе оказывал? Говори как на духу, не стесняйся. Я же сказала, что не люблю его, так что и ревновать не буду.

— Ладно… Ну, он делал мне порой комплименты, обнимал меня иногда, говорил всякие бредни про то, что без меня ему невмоготу, — хмыкнула Матильда.

— А ты?

— Я ничего.

— То есть ничего? — допытывалась Эмма.

— Вот так — ничего! Все его красивые слова пропускала мимо ушей, в ответ обняла только раз, когда мы в Ренн прибыли и прощались с ним. На самом деле он всё это делал да говорил только чтобы Герика позлить…