Ветер сквозь замочную скважину

— Запасные пули завернуты в холст. С четырьмя в пистолете всего получается девять. Надеюсь, они сослужат тебе добрую службу, и на пустоши в конце тропы на меня не падет проклятие. За то, что я дала их тебе.

— Спаси… спасибо, сэй! — только и смог сказать Тим. Он засунул пистолет в мешок.

Вдова обхватила голову руками и издала горький смешок.

— Ты дурачок, а я — старая дура. Вместо того чтобы отдавать тебе пистолет брата, мне надо было принести метлу и огреть тебя по голове. — Она вновь рассмеялась, все с тем же горьким отчаянием. — Хотя дурь все равно бы не выбилась. Что там силенок в старухе?

— Вы скажете маме, что я просил ей передать? Потому что на этот раз я поеду до самого конца Тропы железных деревьев. И наверное, дальше.

— И разобьешь маме сердце. — Вдова наклонилась поближе к нему. — Ты об этом подумал? Да, я вижу, подумал. Тогда почему ты решил ехать в лес, зная, что это изранит ей душу?

Тим покраснел до корней волос, но его взгляд был по-прежнему полон решимости. Сейчас мальчик был очень похож на своего покойного отца.

— Я хочу ее вылечить. Хочу, чтобы к маме вернулось зрение. Он оставил мне кое-что из своей магии, и она мне показала, что надо делать, чтобы вылечить маму.

— Черная магия! Магия на службе у лжи! У лжи, Тим Росс!

— Это вы так считаете. — Тим стиснул зубы и выставил подбородок вперед. В этом он тоже был очень похож на Большого Росса. — Но он не соврал про ключ — с ключом все получилось. И он не соврал про избиение — это случилось. Он не соврал про то, что мама ослепла — она ослепла. И про папу… вы знаете.

— Да. — Теперь голос вдовы звучал хрипло, и в нем появился грубоватый деревенский акцент, которого Тим никогда раньше не замечал за сэй Смэк. — Да, только все его правды служили двум целям: побольнее тебя ранить и заманить в западню.

Тим ничего не сказал на это. Он стоял, низко опустив голову и глядя на носки своих старых истертых ботинок. Вдова уже почти разрешила себе понадеяться, что мальчик все-таки внял гласу разума, но тут Тим посмотрел прямо в глаза старой женщине и сказал:

— Я привяжу Битси чуть дальше боковой тропы, ведущей к участку Косингтона и Маршли. Не хочу оставлять ее на делянке, где я нашел папу. Там сейчас живоглот поселился. Когда вы утром поедете к маме, вы не попросите сэя Косингтона привести Битси домой?

Женщина помоложе, возможно, продолжила бы возражать и уговаривать Тима остаться, но вдова Смэк была уже далеко не молода.

— Еще что-нибудь?

— Две просьбы.

— Говори.

— Вы поцелуете за меня маму?

— Да, и охотно. Вторая просьба?

— Вы благословите меня в добрый путь?

Вдова задумалась и покачала головой.

— Что до благословения, то пистолет брата — это самое лучшее, что я могу сделать.

— Значит, этого должно хватить. — Тим выставил ногу вперед и поднес ко лбу кулак в знак приветствия и уважения. Потом развернулся, спустился с крыльца и принялся отвязывать Битси.

Тихо-тихо, почти неслышно — но все-таки не совсем неразличимо — вдова Смэк проговорила:

— Благословляю тебя именем Гана. А дальше все в руках ка.

* * *

Луна уже опускалась над лесом. Тим спешился и привязал Битси к кусту на обочине Тропы железных деревьев. Перед тем как пуститься в путь, мальчик набил карманы овсом. Сейчас он высыпал все, что было, на землю перед мулихой — так же, как вчера ночью сборщик налогов насыпал овса своему вороному.

— Не бойся. Утром сэй Косингтон тебя заберет.

В воображении Тима возникла картина: Питер Косингтон приезжает за Битси, а та лежит мертвая — с дырой, зияющей в животе, — убитая кем-то из лесных хищников (возможно, тем самым, чье присутствие Тим ощущал у себя за спиной прошлой ночью). Картина ужасная, да. Но что еще он мог сделать? Битси — очень хорошая, ласковая и послушная, но не настолько умна, чтобы вернуться домой самостоятельно, пусть даже она проходила туда и обратно по этой дороге уже сотни раз.

— С тобой ничего не случится, — сказал Тим, гладя Битси по мягкому носу. — Все будет хорошо.

Но был ли он в этом уверен? В голову пришла мысль, что, возможно, вдова Смэк права, права во всем, и его теперешние сомнения — это лишь первое из доказательств ее правоты. Но Тим прогнал от себя эти мысли.

Он не соврал обо всем остальном; наверняка не соврал и об этом.

К тому времени как Тим прошел три колеса в глубь Бескрайнего леса по Тропе железных деревьев, он и сам в это поверил.

Не забывайте, ему было всего одиннадцать.

В ту ночь костра не было. Вместо радушного теплого пламени от горящего дерева Тим увидел холодное зеленоватое свечение, мерцавшее в самом конце Тропы железных деревьев. Временами оно исчезало вовсе, но всегда появлялось опять — не очень яркое, но достаточно сильное, чтобы отбрасывать тени, которые скользили у мальчика под ногами, как змеи.