Весть о твоем предстоящем возвращении к родным пенатам, после года заточения в безлюдных просторах Запада, потрясла весь город. Зная твою врожденную скромность, я сделал все, чтобы удержать городской совет от устройства официальных торжеств в твою честь. Только подумай! Четыре оркестра, вооруженные силы, зачатки нашего флота, профессора, студенты!.. Как бы то ни было, Кладдах, должен признаться, главным образом в лице Туаки, совершенно опьянен известием о твоем приезде. Туаки только и знает, что всех спрашивает, слыхали ли они последнюю новость. Знаешь, какой он: глаза вытаращены, от восторга задыхается, прыгает с ноги на ногу. Можно подумать, что он сейчас разразится таким сообщением, что весь мир только ахнет. В канун твоего появления он, наверно, всю ночь глаз не сомкнет. Да и все мы очень рады будем тебя видеть.
Твое письмо — все его семь строчек — оказалось неисчерпаемым источником интереснейших сведений.
Раза два я встречал Папашу. Он про тебя спрашивал.
„Ну что, Кюсак, появилось у него наконец стремление добиться чего-то в жизни?“ — спрашивает он меня, а сам стучит палкой оземь. Я сказал ему, что, несомненно, появилось — ради хорошего дела я всегда готов хорошо соврать. „Ну, — говорит, — а если не появилось, так пусть лучше появляется. Какого черта он прозябает Бог знает где? Пусть скорее возвращается, напиши ему! Он здесь может прекрасно стать капитаном какого-нибудь пассажирского парохода“. И удалился. Так что ты не забыт.
Я все еще осаждаю цитадель Мулкэрнс. Уж теперь-то я по опыту знаю, каково было в старину бедным ратникам брать города с неприступными стенами! Как-то раз вечером мне удалось выманить ее на прогулку. Я совсем уже было приготовился взять ее за руку. Затащил в подворотню смотреть на луну. „Теперь, — сказала она, — по-видимому, наступает самый подходящий момент для того, чтобы впасть в лирическое настроение и как бы нечаянно взяться за руки“. Ты представляешь! Мне захотелось придушить ее, но вместо этого мы перешли к обсуждению Пифагоровой теоремы во всех ее тонкостях. Ты будешь рад услышать, что она спустилась с облаков кельтской мифологии (неужели ты забудешь когда-нибудь ночь на крысином острове и волшебниц?). Теперь это уже в прошлом. „Чепуха для малолетних!“ Итак, величественный Йейтс и Кэмпбэлл[18]
и все остальные барды полетели на свалку. Т. С. Элиот[19] — вот последний гвоздь программы! Я как-то робко заметил, что мне нравится Бернард Шоу[20] (так сказать, пустил пробный шар), но она совершенно стерла меня в порошок, заявив, что с этим она покончила уже в одиннадцатилетнем возрасте. Во всяком случае, она не дает мне почить на лаврах ни на минуту, и я, читая при тусклом свете огарка, занимаюсь самообразованием, чтобы поспевать за ее литературными причудами. Непонятная она девчонка, и лучше бы мне и вовсе не встречаться с ней, уж очень она меня изводит. Просто не знаю, чем все это кончится. К сожалению, она все-таки очень славная, и я бы, кажется, ее на все голуэйские пивнушки не променял. А это уже немало — ты сам знаешь, сколь доходны сии предприятия.Она разрешила мне называть себя Джо. Вот и все мои достижения после года неусыпного труда. Так что все подвиги Геркулеса тускнеют и меркнут в сравнении с моими.
Со следующего месяца мы опять идем в школу после каникул. Все, за исключением Томми, думают об этом с отвращением. Да, кстати, я встретил его на днях. После Элиота и Джо было немного тяжело переключиться на Томми и тригонометрию. Он с ума сходит по ней. Можно подумать — она ближайшая родственница Клеопатры[21]
. Алгебра, видишь ли, для него детские игрушки. Он просто умирает от нетерпения поскорее разобраться в перестановках, сочетаниях и планиметрии. Это будет для него, как он думает, настоящей проверкой умственных способностей. А право, его умственные способности давно пора бы проверить. Наш преподобный брат Б. просто вида его не переносит с того самого урока, когда он с большой помпой принялся доказывать какую-то теорему и заврался, а Томми возьми да и скажи: „Это неправильно, сэр!“ Тот повернулся и говорит: „Раз уж вы столь гениальны, мистер Томми, сделайте одолжение, подойдите к доске и докажите нам теорему“. И самое ужасное было то, что Томми подошел и доказал! Что же после этого остается делать брату Б., как не воспылать к нему ненавистью? Подозреваю, что у него руки сильно чешутся добраться до Томми, да только к Томми не подкопаешься, у него всегда все уроки сделаны, и сделаны блестяще. У него на все всегда готов ответ. Одним словом, он всегда прав, а ты знаешь сам, как это бесит. Но как ты тоже знаешь, у Томми есть и свои положительные стороны. И вообще, приятно встретить человека, который действительно может шевелить мозгами. Что касается вашей матери, то для нее он по-прежнему один свет в окошке.