Ветер уносит мертвые листья

Теперь Вадик уже без стеснения хозяйничал в квартире Угаренко. На кухне нашел резиновые перчатки для мытья посуды, в комнате Изи скотч. Обрывки этого скотча он заметил на блекленьких обоях, должно быть, Изи пыталась развешивать постеры, а папа Угаренко их срывал. Осторожно приоткрыл дверцу светлого гардероба, в основном пустые вешалки. Только болтается пара белых, сильно измятых блузок. Точно уехали и вещи забрали. Смутился, но не удержался, сунулся в комод. В ящиках тоже пустовато. Приподнял, как бабочку за крыло, узенькие трусики из простецкого трикотажа. Понюхал, воровато оглянулся, сунул в карман штанов.

Надо наконец заняться трупом. Вадик возился долго, с трудом запихнул в пакет негнущиеся ноги, отчего папа Угаренко стал похож на участника бега в мешках. Пакет доставал только до пояса. Оторвал следующий. Попытался натянуть сверху, но торчала рука с белой щепотью. Чертыхнулся, прорезал дырку. Надел на папу Угаренко пакет, как кофточку на ребенка. Мешала рукоятка ножа. Вадик помедлил, собрался с духом. Взялся за оранжевое и выдернул ножик из спины, как морковку из грядки. Показалось, что тело вздохнуло с облегчением и обмякло.

Смотрел пару секунд на мутно-розовое лезвие, представляя Изи с этим ножом и точильным камнем. Затем положил орудие убийства под водолазку на голую белую спину, чтобы не прорезать пакет. Перевернул, стараясь не смотреть в лицо. Будет еще потом во сне к нему приходить. Теперь черная рубашечка наделась легко, на талии пришлось соорудить толстый пояс из скотча. Торчащая рука потребовала отдельного пакета. Слой за слоем плотный пластик превращал труп в лакированную матрешку.

Закончив с Угаренко, Вадик, словно вор, пробрался в ванную, стянул пропитанные кровью носки и принялся застирывать их в раковине, щедро расходуя бесформенный кусок мыла. У него дома такое же, от прыщей. Эмаль раковины тут же утратила белизну. Вадик смыл грязно-розовую пену, сполоснул носки, аккуратно разложил их на полотенцесушителе. Можно поработать феном, но страшно шуметь в квартире. И так слишком громко трещал скотчем. Вадик ополоснул ноги, заприметил меховые тапочки, наверняка Изи, и запихнул в них свои большие мокрые ступни.

Стоит прибрать за собой, пройтись тряпкой по всему, где он мог оставить пальчики. Вадик намочил махровое полотенце и отправился с новым обходом. В квартире стало заметно темнее. Сколько же времени прошло, а когда он ел в последний раз? Вадик прошел на кухню, снова сунулся в шкафы, теперь уже в поисках чего-нибудь съестного. Ни крошки. Одна посуда. А вот холодильник забит. В центре средней полки кусок ветчины. Вадик стянул пленку, мутную от жира, понюхал, сморщился, хотел было выбросить, но тогда пришлось бы мусор выносить, чтобы не провоняло все. Задвинул кусок к самой стенке, покрытой потеками льда. Нижние полки заставлены контейнерами. Вадик схватил первый попавшийся, сдернул крышку, пахнуло задохнувшейся курицей. Но выглядит аппетитно. Вадик мысленно увидел Изи, как она стряпает котлеты, хотя, наверное, это дело рук ее сестры. Стянул перчатки, схватил пальцами поджаристый кругляш и отправил целиком в рот. Мясо порублено, не перекручено на мясорубке, прям как у мамы, как он любит. Спорол остальные, пустой контейнер задвинул обратно. На дверце заприметил батончик сникерса, не стал распаковывать, сунул в карман спортивок, где уютным комочком устроились трусики Изи. Протер холодильник и столешницы, на всякий случай подоконник и стул у окна. Все вокруг теперь казалось враждебным: он мог коснуться чего угодно, везде оставить след. Кое-как измазав кухню мокрыми следами полотенца, прошоркал в тапках в спальню.

Угаренко мирной мумией лежал в центре комнаты. Вадик чуть присел, как в спортзале, и, просунув руки под папашу, на выдохе поднялся с ровной спиной и трупом на сгибах локтей. В тапочках было неудобно, Вадик сбросил их и тут же почувствовал ступнями влажный ворс ковра.

– Полежите на дорожку. – Вадик аккуратно, почти нежно опустил труп на плитку в прихожей. – Скоро поедем.

Решил снова набрать Голуму. С одной стороны, этому пацану можно доверять, он никогда не сдаст и не подведет, с другой – он мог просто забыть о своем обещании. Особенно если перед этим что-то принял. Так и вышло.

– Ты готов выезжать? – вместо приветствия спросил Вадик в телефон.

– Ба-а-алин, совсем из головы вылетело, – виновато протянул Голум. – Через полчаса буду. Не опаздываем же?

Вадик покосился на Угаренко. На миг померещилось, что на черном пластике растянулась черная кошка. Не она ли подрала в квартире мебель? Крепко сморгнул.

– Не опаздываем, но я на тебя рассчитываю, – отчеканил Вадик и нажал отбой.

В квартире темнело. Вадик не решался включать в комнатах электричество. Единственным освещенным местом была ванная. Вадик снова помыл ноги в раковине и, прежде чем надеть высохшие носки, обтер подошвы о висевший на крючке махровый серый халат, по всему видно, папашин. Теперь он сам двигался как кошка, мягко скользил по квартире, избегая красно-коричневых пятен на полу.