Ветер уносит мертвые листья

– Это мне вместо «будь здорова», да? – крикнула Валентина Степановна вслед собачке. – Вот переломаешь лапы, я ни рубля на тебя не потрачу.

Масе, видимо, было все равно на хозяйку. Она заливисто облаяла дверь и вдруг исчезла. Валентина Степановна испуганно вскрикнула, и тут приоткрытая дверь пригласительно растворилась.

– Мася, ты меня с ума сведешь! А ну, быстро ко мне! – Валентина Степановна заглянула в прихожую. – Эй, а тут не заперто!

Она замешкалась, решая, можно ли войти. А вдруг соседей ограбили? Не зря тут ошивались незнакомые парни. А девчонки Угаренко? Когда я их видела в последний раз? Они вообще живы? Темнота квартиры взревела в ответ человеческим голосом. Валентина Степановна с неожиданной резвостью скакнула через порог. Мася, скулящая и перепачканная кровью, тут же бросилась к хозяйке. Сердце сжалось.

– Ты моя маленькая! – запричитала Валентина Степановна и бегло осмотрела собачонку. – Слава богу, цела, я уже думала, тебя прирезали!

Поверх вертлявой Маси она наконец разглядела незнакомую пузатую женщину, распирающую руками стены узкого коридорчика.

– Как ты сюда попала? В чужой квартире рожать – это кем надо быть!

– Скорую, теть Валь, – выдохнула беременная и зажмурилась.

– Да что же это? – Валентина Степановна поставила собачонку в угол, словно предмет мебели. – Аннушка, ты, что ль?

Беременная кивнула, Валентина Степановна схватилась за сердце, потом, опомнившись, скинула с себя пальто и подбежала к полузабытой соседке.

– А ты чего не в Париже? – нырнула под мышку беременной. – Нашла где рожать. Там небось медицина лучше.

– Мне бы скорую, – сквозь зубы процедила Аня и, стянув трусы, оставила их болтаться на одной ноге.

– Да из тебя уже лезет дите, – проговорила Валентина Степановна материнским тоном. – Упадешь и шею ему свернешь. Надо хотя бы до спальни доковылять.

Валентина Степановна под грузом еле переставляла ноги. Ей начинало казаться, что беременная весит тонну. На пороге в спальню та вцепилась в косяк и громко задышала, стягивая ноздри в узенькие полоски.

– Анечка, девочка моя милая, – Валентина вынырнула из-под горы плоти и встала лицом к роженице. – Еще немного осталось, давай приляжем, ты же не из этих, кто там в поле стоя рожает.

– Пфффф, – Аня дышала и таращила глаза, окрашенные кляксами лопнувших сосудов.

Роженица зарычала, широко расставив ноги. Валентина поняла, что до кровати они уже не дойдут.

– Ой-ой, да я же не умею роды принимать, мне что – ловить уже? Может, приляжем? – снова нырнула под мышку и, обняв горячий плотный бок, подтолкнула к постели.

Роженица сделала два шага и с грохотом упала на четвереньки, чудом не ударившись большим животом об пол. Валентина Степановна взвизгнула, стащила с постели подушку и попыталась уложить бывшую соседку на спину. Пока та вгрызалась зубами в наволочку, Валентина Степановна вызвала скорую с мобильника, который синим кирпичиком висел на шее, и сбегала помыть руки с мылом.

– Я рожаю, – взвыла Аня.

– Да я поняла уже, милочка, – спокойно сказала Валентина Степановна, усаживаясь на ковре между ног соседки. – Я уже вызвала врача.

– Я прямо сейчас рожаю, – прошелестела Аня сухим и бледным ртом.

Колени Валентины Степановны вдруг стали теплыми и мокрыми. Она посмотрела вниз. Так и есть. Пропитанный насквозь кровью и водами ковер источал зловещий кислый запах. Кровь свежая и как будто водянистая растекалась по темным задубевшим пятнам. Трясущимися руками Валентина Степановна задрала подол Аниной юбки и не сразу поняла, что перед ней – голубое круглое с белым налетом. Как загипнотизированная, она вцепилась зубами в пеструю ткань, выплюнула нитки и рванула платье в стороны, оголив живот до самой груди и задрав толстовку с набитыми чем-то карманами.

– Анечка, ты только оставайся в сознании, девочка моя милая, – Валентина Степановна беспомощно всхлипнула. – Ой-ой-ой, что же делать.

Она положила руку на громадный живот, ходивший ходуном, и растерянно оглядела комнату. Только сейчас заметила распахнутый сейф и бардак возле него: какие-то бумаги, папки… Что тут происходит вообще? Роженица заскулила собакой. Валентина Степановна нащупала, как ей казалось, попку плода и принялась подталкивать. Анечка вцепилась в круглые, похожие на маленькие лысые головы, колени и потянула их на себя. Живот, теперь квадратный, медленно избавлялся от ребенка, плоть между ног разошлась, и Валентина Степановна еле успела поймать младенца, похожего на кусок какого-нибудь камамбера в плесени. Уверенно, она это видела не раз в кино, шлепнула малыша по попе. Комнату заполнил сиплый плач. Собачонка, почуяв присутствие существа слабее себя, снова отчаянно затявкала.

Валентина Степановна, как завороженная, положила ребенка вместе с пуповиной на грудь матери.

– Держишь? – спросила сначала тихо, а потом громко приказала: – Держи крепко!

– Мальчик? – Аня целовала макушку, будто измазанную жиденьким тестом.

– Да мальчик, мальчик. Братик твоим девчонкам.

Валентина Степановна резво вскочила, загремела дверцами шкафов в поисках чистого белья. Выудила два полотенца, одним накрыла малыша.