Ветер в ивах

– Я не хочу тебя обижать, Жабби, тебе и так в последнее время крепко досталось; но неужели ты всё-таки не понимаешь, что вёл себя по-идиотски? Из-за дурацкого нахальства тебя хватают, заковывают в кандалы, морят голодом, преследуют, пугают чуть ли не до смерти, смеются над тобой, тебя швыряют в грязный канал, и кто – женщина! Что же во всём этом смешного, что увлекательного? А всё потому, что тебе приспичило украсть тот автомобиль. И ведь ты знаешь, что автомобили приносят тебе одни неприятности. Лучше бы ты их вообще не видал. Ну хорошо, пускай ты без них жить не можешь. Красть-то зачем? Хочешь покалечиться – ради бога; хочешь разориться – пожалуйста! Но добровольно идти садиться в тюрьму? Хоть бы ты на минуту вспомнил про нас, хотя бы попытался исправиться. Думаешь, мне приятно, например, слышать, как за моей спиной шепчутся, чтобы со мной были поосторожнее, потому что я вожу дружбу с висельниками?

При всей неустойчивости характера у Жаба было одно очень ценное качество. Он был очень добр и никогда не обижался на близких друзей. Даже будучи убеждён в своей правоте, он, в общем, умел понять противную точку зрения. Пока Крыс говорил, он строптиво гудел себе под нос что-то вроде: «Тр-т! Бр-рум! А всё равно было здорово» – и издавал различные звуки, сходные с храпом, ржанием и щёлканьем вылетающих пробок, но, когда Крыс умолк, Жаб глубоко вздохнул и, мило улыбнувшись, сказал:

– Ты прав, Крысик! Ты всегда оказываешься прав. Да, я действительно вёл себя как осёл. Отныне я буду примерным, благовоспитанным Жабом, достойным своего имени. Что касается автомобилей – последнее купание в реке слегка охладило мою любовь к ним, и, кстати, пока я висел, вцепившись в берег возле твоей норы, мне пришла в голову потрясающая идея. Я тебе только намекну: моторные лодки! Ну, ну, не принимай этого, пожалуйста, близко к сердцу, не топай ногами, не бей посуду. Это только идея, и мы её сейчас обсуждать не будем. Выпьем кофе, выкурим по сигаре, поболтаем, и я отправлюсь в Жабсфорд. Мне надо передохнуть. В ближайшее время я намерен вести правильный образ жизни, займусь делами, приведу в порядок дом и сад. Я хочу, чтобы всё было как всегда: чтобы мне было чем угостить друзей, чтобы к нашим услугам наготове был экипаж, если захочется покататься, – чтоб всё было так, как раньше, до того как – ну, ты понимаешь, не правда ли?

– Отправишься в Жабсфорд?! – вскричал изумлённый Крыс. – О чём ты говоришь? Ты что, ничего не знаешь?

– Что?! Что я должен знать? – изменившимся голосом воскликнул Жаб. – Говори прямо, Крыс, не щади меня! О чём я ничего не знаю?

– Ты хочешь сказать, – воскликнул Крыс, ударяя лапой по столу, – что ты не слышал о том, что хорьки и куницы…

– Зверьё Дикой Чащи? – Жаб вздрогнул и побледнел. – Нет, я ничего не слышал. Что же они сделали?

– Штурмом захватили Жабсфорд, – сказал Крыс.

Жаб опустил голову, и из его глаз упали на стол две большие слезы: кап! кап!

– Продолжай, Крысик, – сказал он, – я уже снова собрался с силами и готов выслушать всё до конца.

– Когда ты… мм… попал… э-э… в беду, – заговорил Крыс медленно и внушительно, с расстановкой, – когда ты исчез после того… недоразумения с автомобилем…

Жаб кивнул.

– Конечно, все только об этом и говорили, не только на берегу, но и в Дикой Чаще. Мнения, как всегда, разделились. Жители речного берега стояли за тебя горой и говорили, что с тобой обошлись слишком круто и что в наши дни справедливости не найдёшь. Но в Дикой Чаще злорадствовали – так, мол, тебе и надо, и так далее. Потом они совсем обнаглели и стали всех уверять, что с тобой всё кончено, ты не вернёшься.

Жаб снова молча кивнул.

– Впрочем, на них не обращали внимания, – добавил Крыс. – Крот и Барсук всюду и везде говорили, что это ненадолго, что ты выйдешь сухим из воды, они не знают как, но как-нибудь – непременно.

Жаб выпрямился и усмехнулся.

– Они ссылались на исторические примеры, – продолжал Крыс, – твердили, что никакой уголовный кодекс не устоит перед напором свойственных тебе ловкости и находчивости, подкреплённых туго набитым кошельком. Они переехали в Жабсфорд, перенесли туда свои вещи, жили там, ночевали, проветривали, чтобы, когда ты вернёшься, дом был в жилом состоянии. Они, конечно, ни о чём таком не догадывались, хотя и подозревали, что зверьё Дикой Чащи готовит что-то недоброе.