Ветер в ивах

— Они ссылались на примеры из истории, говорили, что не бывало ещё такой уголовной статьи, которая победила бы вашу дерзость и актёрские способности, подкреплённые толстым кошельком. Что они сделали? Они переезжают в Жаббз-Холл, ночуют там, проветривают помещения и держат все готовым к вашему приезду. Разве могли они предположить, как все обернется!.. Я подошел к самой горькой и трагической части повествования. Крепитесь.

Жабб сплел руки на груди и скорчил мужественную мину.

— Как-то темной ночью — ночь была, что называется, глаз коли, и дождь как из ведра, и ветер шквальный — банда ласок, вооруженная до зубов, бесшумно подкралась к парадному крыльцу. Одновременно, продвигаясь огородами, отряд отъявленных головорезов-хорьков овладел скотным двором и службами, а группа хулиганствующих горностаев, способных решительно на все, открыла доступ в дом, заняв оранжерею и бильярдную…

Жабби, забыв о скорби и мужестве, трясся от любопытства.

— Крот и Барсук сидели у камина в курительной и, ничего не подозревая, развлекали друг друга историями из жизни, когда кровожадные злодеи вышибли двери и с трех сторон ворвались в комнату… Наши друзья дрались, как львы, — но что толку? Невооруженные, застигнутые врасплох, что могли они — вдвоем против сотен? Их взяли да побили палками, а потом выкинули в холод и сырость, осыпая оскорбительными, абсолютно неуместными замечаниями.

В этом месте Жабби тихонечко похихикал, затем поправил галстук и попытался вернуть лицу постное выражение.

— И с тех пор мафия живет в Жаббз-Холле, — вздохнул Крыс. — Ведут себя самым бесстыжим образом: до полудня валяются в постелях, завтракают, когда вздумается; в особняке, я слышал, такой бедлам, что смотреть страшно. Едят ваше, пьют ваше, обмениваются гнусными шуточками в ваш адрес, распевают похабные песни — о тюрьмах, к примеру, о полицейских, о высокопоставленных лицах, — омерзительные песни, с упоминанием фамилий. И притом, неостроумные. Торговцам, да и всем подряд они заявляют, что пришли навсегда.

— Ишь ты, какие, — навсегда! — сквозь зубы процедил Жабб, хватая трость повнушительней. — Я им быстренько растолкую, что к чему!

— Бесполезно, Жабб! — прокричал Крыс ему вдогонку. — Вернитесь и сидите спокойно, — зачем вам новые неприятности?

Но Жабба ничто не могло остановить. Взяв трость на плечо, он сердито маршировал по дороге, распаляя гнев невнятным бормотанием, и уже приближался к парадным воротам, когда вдруг за оградой появилась долговязая фигура хорька с винчестером.

— Стой, кто идет! — грубо окликнул хорек.

— Чушь вонючая! — не менее грубо ответствовал Жабб. — Ты с кем разговариваешь? Сми-рна!!!

Не говоря ни слова, хорек прицелился. Жабб благоразумно залег в пыли, и-ду-дух! — пуля просвистела над его головой.

Испуганный Жабби неуклюже, но резво встал на ноги и во весь дух понесся обратно, стараясь не слушать, как сзади хохотал хорек, и кто-то еще — жиденькими, ехидными голосами.

Понурый вошел он в гостиную.

— Что я вам говорил? — взглянув на него, сказал Крыс. — Бесполезно. Они выставили посты — это раз. Во-вторых, все они вооружены. Нужно ждать. Сесть — и ждать.

Так быстро капитулировать Жабби не мог. Он сел в лодочку и поплыл по реке к тому месту, где приусадебный парк выходил к воде.

Когда показался дом, он бесшумно выбрал весла и осторожно осмотрелся. Вокруг не было ни души, и парк, казалось, дышал прохладной, какой-то сиреневой тишиной. Жабб видел, как в вечернем солнечном свете густо пылали окна его дома; и голубей на длинном карнизе — по двое, по трое. Чуть дальше под горбатым мостиком темнел канал, ведший к лодочному сараю: «который, кстати, надо срочно переоборудовать и ангар для моторов пристроить… оттуда и попробуем!»

Затаив дыхание, он подгреб к устью канала и уже проплывал под мостом, когда — ба-бах! — огромный камень прошиб лодочку насквозь, и она мгновенно затонула, оставив Жабба один на один с глубокой пучиной. И с неприятелем: на мосту, опершись на поручни, стояли два горностая и наблюдали за Жаббом — довольные, противно смотреть.

— А если бы в глаз, а, Жабб? Здесь кататься не на-а-до, — ехидно сюсюкали они.

Возмущенный Жабб плыл к берегу, а горностаи все смеялись, поддерживали друг друга и снова покатывались со смеху, — пока не случилось два припадка — по одному на каждого, разумеется.

Жабб кое-как доплелся назад и рассказал Крысу о провале десантной операции.

— Иначе и быть не могло! — Крыс рассердился. — А теперь извольте осознать, что вы натворили! Погубили лодочку, которую я обожал! Обожал! — вот что вы наделали! Далее, вы превратили в помои платье, которым я вас ссудил!.. Нет, честное слово, Жабб, вы несноснейшее животное. Как вам удается иметь друзей? — непостижимо.

Жабби сразу смекнул, что поступил нехорошо и глупо. Он гневно осудил свои ошибки и досадные просчеты, с жаром извинился за лодочку и костюм, а закончил выступление с тем сокрушенным, даже озадаченным видом, который сначала обезоруживал, а затем и вовсе пленил его друзей.