Ветеран

Естественно, я тоже остановился рядом с Максом, когда тот внезапно замер на месте без какого-либо предупреждения. Макс смотрел вперед и вверх, явно сконцентрировав внимание на своем балконе. Было очень тихо, и я не увидел ничего особенного, если не считать того, что Макс или кто-то из жильцов оставил снаружи на пожарной лестнице большой сверток. Я не первый раз замечал, что это место служило для хранения всякого барахла, а иногда для сушки белья, несмотря на все предписания пожарной службы.

Итак, Макс продолжал стоять на месте, по-прежнему не сводя глаз с балкона.

— Послушай, брат, — пробормотал он наконец, — а что, если мы для разнообразия сходим на этот раз к тебе? Полагаю, твое давнишнее приглашение сохраняет силу?

Я тут же поддержал разговор в том же тоне:

— Спрашиваешь! Я же всегда предлагал зайти ко мне!

Я жил через два квартала от Макса; нужно было дойти до перекрестка, повернуть направо и еще немного пройти вперед.

— Прекрасно, значит, идем!

Я почувствовал в голосе Макса нотку нетерпения и уловил какую-то незнакомую вибрацию тембра. И мне показалось, что он почему-то торопится свернуть за угол. При этом он взял меня за локоть. Теперь он не смотрел на балкон, но я еще не успел отвести взгляд в сторону. В это время ветер неожиданно успокоился, и все вокруг затихло. И в тот момент, когда мы заворачивали за угол на перекрестке (если быть точным, то первым повернул Макс, увлекая меня за собой), я успел увидеть, что большой пакет, выброшенный на лестницу, зашевелился, и в ночной тьме зажглись огоньки. Это была пара глаз, светившихся, как горящие угли и следивших за нами с высоты третьего этажа.

Внешне я сохранил полную невозмутимость. Мне показалось, что Макс ничего не заметил, но я был потрясен увиденным. На этот раз не могло быть и речи об окурках или стоп-сигналах автомобиля — и то, и другое было слишком неправдоподобно на пожарной лестнице на уровне третьего этажа. Я чувствовал, что должен, во что бы то ни стало найти рациональное объяснение случившемуся. Но, так или иначе, я был вынужден признать, что нечто чужое… да, точнее не скажешь… нечто чужое бродило по нашему району Чикаго.

В каждом большом городе есть свои опасности, которые можно считать нормальными — это ночные банды, черноблузники, садисты и прочие одержимые. Короче, типы, которых всегда — с большей или меньшей вероятностью — ты ожидаешь встретить на ночной улице. Но никто, думаю, не может быть заранее подготовлен к встрече с чем-то совершенно чужим. Если вы услышали, как кто-то скребется в вашем подвале, то вы сразу подумаете о крысах. Разумеется, вы знаете, что крысы могут быть опасны. Но, в любом случае, вы не будете настолько напуганы, что не осмелитесь спуститься в подвал, чтобы посмотреть, в чем там дело. Вы ведь не ожидаете, что вместо крыс встретите там гигантских пауков-птицеядов…

Итак, ветра на улице в этот момент не было, и мы уже прошли примерно треть длины первого квартала, когда я услышал позади нас тихий, но отчетливый скрип металла, завершившийся громким стуком. Единственным объяснением этого стука мог быть удар об асфальт нижней части пожарной лестницы, опустившейся на землю под чьим-то весом.

Я продолжал шагать вперед, но мои мысли разделились надвое: одна их часть была обращена на загадочный предмет позади нас, другая же часть судорожно разрабатывала самые невероятные гипотезы. Например, я подумал, что Макс может быть преступником, сбежавшим из концентрационного лагеря, находящегося на другом конце Вселенной. Охваченный ужасом, я вообразил, что если бы такие лагеря существовали в действительности, то они охранялись бы какими-нибудь чудовищными формированиями наподобие службы СС; само собой разумелось, что охранники должны были иметь в своем распоряжении собак, во всех отношениях подобных тому псу, которого я, как мне показалось, видел в окне лавочки Сола… И которого мог бы, по-видимому, увидеть еще раз, если бы осмелился бросить назад взгляд через плечо…

Казалось, нет в мире ничего более трудного, чем сжать зубы и заставить себя спокойно идти, а не кинуться куда-нибудь опрометью, потому что страх овладел всеми моими мыслями, всем моим существом. Нужно добавить, что молчание Макса отнюдь не помогало мне успокоиться.

Наконец, когда мы подошли ко второму кварталу, я почувствовал, что ко мне вернулось хладнокровие, и я смог рассказать Максу о том, что я увидел — или мне показалось, что я увидел — раньше в окне лавочки Сола и только что на пожарной лестнице. Реакция Макса поразила меня. Он спросил:

— Как расположена твоя квартира, Фред? Ты, кажется, говорил, что она находится на четвертом этаже?

— Да, это так. У меня там есть…

— Начни со входа, и рассказывай по порядку.

— Ты входишь сразу в гостиную, потом идет короткий коридорчик, затем в конце коридора кухня. В плане квартира похожа на песочные часы, понимаешь? В коридор выходят две двери — справа от входа дверь в ванную, слева — в мою спальню.

— Сколько окон в твоей квартире?

— Два окна в гостиной, одно в спальне. Между ними выходят отверстия вентиляционного канала. И еще два окна на кухне.