Ветеран Армагеддона

Как месяц начнется, так он и пройдет.

Октябрь у Юрия Алексеевича начался неудачно — прямо в первых числах у него угнали машину, верную «Волгу», которую он предпочитал иномаркам. Не из-за патриотизма, а скорее, по привычке — эта машина сменила его памятную «двадцать первую», полученную от правительства в начале шестидесятых. Ту, у которой олень был на капоте, и которая верой и правдой послужила ему пятнадцать лет.

Милицейское начальство, заполонившее двор, с которого была угнана машина, подходило к нему с сочувственными словами, каждый норовил пожать руку.

— Найдете? — спросил Юрий Алексеевич.

Начальник уголовного розыска съежился, неловко пожал плечами и выразительно вздохнул. Смотрел он куда-то в сторону, и только по этому можно было понять — стараться, конечно, будут, но тут уж как повезет. Оперативное счастье похоже на футбольный мяч — круглое и в руки не дается, поэтому большинство его предпочитает шпынять ногами в расчете на то, что однажды им повезет.

К удивлению Юрия Алексеевича, на третий день машина стояла у подъезда.

Начальник уголовного розыска был усталым и вместе с тем торжественным, как член ЦК, только вот ключей от машины не вручил — угонщики их куда-то выбросили.

— Спасибо, — искренне сказал Юрий Алексеевич и пожал начальнику уголовного розыска влажную от волнения руку. — Не знаю, как вас и благодарить.

— Юрий Алексеевич, — сказал тот. — Это… Не хочу быть навязчивым, но тут ведь такой случай… Фотографию с автографом на память. А?

Фотографию он приготовил заранее, и ручку тоже. Облизывая губы, смотрел, как Юрий Алексеевич пробует ручку на листочке бумаги.

— Как вас зовут? — спросил Юрий Алексеевич.

— Юра, — почти по-детски представился начальник уголовного розыска. — Юрий Георгиевич Крылов.

Юрий Алексеевич склонился над фотографией. Расписываться было привычно, но сейчас, глядя на уставшего и счастливого парня, ему захотелось написать на фотографии что-то необычное, нестандартное, чтобы это фото действительно осталось памятью и дало возможность гордиться собой. У парня была нелегкая работа, это он понимал хорошо.

— Тяжело было машину найти, тезка? — спросил генерал.

— Побегали малость, — откровенно признался милиционер. — Но когда жулики узнали, у кого они машину угнали! Они вам хотели новенький «мерс» подогнать, но я через человечка им передал, что вы не возьмете.

— Правильно, — генерал решительно расписался под надписью и протянул фотографию собеседнику.

— Спасибо! — начальник уголовного розыска бережно спрятал фотографию в кожаную папку. Ему очень хотелось прочитать надпись, но он стеснялся и потому даже порозовел от напряжения и неловкости. — Спасибо, Юрий Алексеевич! — И искоса глянул на генеральский мундир, небрежно висящий на спинке стула, приставленного к столу, на котором белел корпусом компьютер.

— Это тебе спасибо, тезка, — сказал Юрий Алексеевич, — не ожидал, честно говоря, думал — уплыла машина с концами.

Вроде все было сказано, но что-то мешало им расстаться сразу.

— Скажите. Юра, — неожиданно для себя спросил Юрий Алексеевич, — а вам нравится такая жизнь. Ну, такая, как сейчас сложилась?

— Не нравится, — хмуро сказал начальник уголовного розыска. — Только что могу сделать? Приходится привыкать.

— Выпить хочешь? — переходя на «ты», спросил Юрий Алексеевич.

— Я на работе, — отказался оперативник. — Спасибо вам, Юрий Алексеевич, за все большое спасибо!

На правах хозяина Юрий Алексеевич проводил его до двери. Потом вернулся в комнату и долго в растерянности стоял у окна. Действительно, что тут поделаешь, приходится привыкать.

А все-таки неплохой парнишка. Из таких вот стеснительных трудяг вырастают настоящие люди. Как всегда, при виде хороших поступков других людей на душе у генерала стало легче.

На работу он вернулся на возвращенной машине. Все в салоне было прежним, но машина раздражала генерала — все теперь казалось чужим, наверное, такое чувство испытывает мужчина, оказавшись вновь в постели с предавшей его женщиной — все знакомо и уже другое. Не его.

Радиоприемник он не включал — не хотелось слушать хамоватых диджеев, свободно матерящихся в эфире, а тем более современные дебильные песни, от которых генерал ничего кроме раздражения не испытывал. Он вновь вспомнил стеснительного парня из уголовного розыска и ощутил благодарность к этим ребятам, которые, в сущности, работают за гроши, но делают полезное и нужное дело.

Мимо проплывали рекламные щиты с пляшущими бабочками и тремя буквами «М», сухопарый мужчина, изображенный на плакате, обещал всех осчастливить в самом ближайшем будущем, и Юрий Алексеевич с брезгливым раздражением подумал, что ничего в мире не меняется — при любой смене власти наверху оказывается человеческая накипь, то, что никогда и ни при каких условиях не тонет. И как бы мир ни менялся, люди никогда не увидят счастья, ведь для тех, кто наверху, они быдло, чернозем, призванный для того, чтобы на нем произрастал цвет человечества, который при ближайшем рассмотрении оказывается всего лишь пустоцветом, от которого никогда не будет плодов. И к этому тоже предстояло привыкнуть. Ко всему, чего ты не в силах изменить, надо привыкать.

Из размышлений Юрия Алексеевича вырвала черная БМВ, настырно и нагло подрезавшая его «Волгу». БМВ нагло и издевательски посигналила и, стремительно набирая скорость, ушла вперед. Генерал никак не мог привыкнуть к хамам на дороге. Раньше такое было исключением, теперь становилось правилом, к которому приходилось привыкать.

На правом сиденье замурлыкал сотовый телефон.

— Здравствуй, Юрий Алексеевич, — сказал Бабкин. — Хотел узнать, ты сегодня будешь на совещании?

— Серьезные вопросы?

— Да нет, — с легкой досадой в голосе сказал академик. — Откуда сегодня им взяться? Будем утверждать программу орбитальных полетов на следующий год. Пятьдесят пять процентов запусков совместно с американцами, тридцать с европейскими странами, а уж остальное чисто наше, в рамках оборонной инициативы.

— Рано что-то в этом году, — сказал генерал.

— Американцы торопят, — вздохнул Бабкин. — Хотят увязать программу с расписанием своих «шаттлов». Были бы у нас «Бураны», так нет их — один остался, и тот в парке вместо аттракциона стоит. Так тебя ждать?

— Эти вопросы и без меня решат, — сказал Юрий Алексеевич. — От моего мнения ничего не зависит, верно?

— Верно, — мрачно сказал Бабкин. По его тону чувствовалось, что академик с удовольствием добавил бы к сказанному что-нибудь смачное и ненормативное, но сдержался.