Ветлуга поёт о вечном

Вы сегодня-то видели сами того,

Из марийских вояк, что поймали в толпе,

У которого памятный крест на щеке…

Он рассказывал сам, как тот шрам получил.

– Да уж видели, – Прохор Щедровский сказал,

Что в Щедровке под Шанзой был знатным купцом.

– То Савватий к нему крест святой приложил!

Так руками его из огня и достал

Полыхающий жаром. И как только смог?

Покажи-ка, Савватий ладони свои.

– Что ладони… – угрюмо Савватий сказал

И гостям протянул, раскрыв, обе руки.

– Во, видали! – сказал инок Флавий. – Нигде

Ни ожога, ни шрама! А крест-то он нёс

До Ветлуги! Пока его в лодке не скрыл.

А марийцу на морде-то – шрам на всю жизнь!

Да и то чуть ни помер, как сам говорил.

Вот вам чудо так чудо!..

– Мне этот рассказ

На Торговом-то озере баба одна

Рассказала вчера. Думал, брешет она, –

Вставил видом дородный купец из гостей,

Что по прозвищу Ручкин. Прозвали его

Потому, что он руки любил потирать. –

На Торговом-то озере весь свой товар

Я почти уж продал! Уж остатки сюда

Перевёз, чтоб назад их с собой не везти. –

Начал хвастаться он, но толкнул его в бок,

Чтоб язык прикусил, третий гость из купцов,

Емельян Тараканыч, хитрющий мужик.

Он товары свои вёз теперь в Ярославль,

Где был друг у него, тоже хитрый купец.

– Что ты здесь о торговле!.. – и Ручкин умолк.

– А марийцу сегодня совсем не везёт:

Мужики-то изрядно помяли его.

Если б не Тихомир, Богу б душу отдал…

– Мы бесчинства зачинщиков выявим всех,

Да примерно накажем, чтоб не было впредь

Им повадно на праздниках драк затевать… –

Мальчик Вася сидел одаль пришлых гостей,

Он Степана Безрукого с ложки кормил,

Да на Вещего Деда весь вечер тайком

Всё посматривал. Странным казался ему,

Этот дед. Кто такой он? И здесь для чего?

У Арсения старца он тихо спросил,

Тот сидел рядом с ним, но с другой стороны:

– Что за дед это, отче? Ты знаешь его?

– Это дед Медвелом.

– Медвелом?

– Вещий Дед.

Первый раз появился он в наших лесах.

Долго он в деревнях никогда не живёт.

Погостит и уходит в чащобах бродить.

Только здесь я не видел его никогда.

Говорят, всю Ветлугу он вдоль исходил.

Но зверья он не бьёт, только ягоду ест

Да грибы, да траву, да орехи в лесу.

– А за что же его Медвеломом зовут?

– Говорят, он медведя в лесу завалил,

Да такого, что мог бы и лошадь сожрать.

Вон, игумен-то знает, он видел его.

– Как же он завалил, коль зверья он не бьёт?

– Так давно это было. Теперь он уж стар:

Не охотится, вроде, жалеет зверьё.

Может, глаз уж не тот. Может, мясо не ест.

Ты спроси у него. Не стесняйся, спроси. –

И Арсений парнишку слегка подтолкнул,

Чтобы тот был смелее. А Вася спросил:

– Почему же он Вещий?

– Он знает судьбу.

Так о нём говорят. Ты спроси у него. –

Мальчик встал. Он поближе к гостям подошёл

И у деда спросил:

– Дед, то правда, что ты

Медвелом? Мне так старец Арсений сказал.

– Иногда так меня называет народ.

– А то правда, что в диком лесу ты живёшь?

– Правда, милый. Но лес – он не дикий совсем.

Лес питает и лечит, он всё мне даёт.

– И волков не боишься?

– Волков-то? Боюсь.

Только знаю, что волки меня не съедят.

– А ты, правда, всё знаешь, что будет потом?..

– Знать – не знаю, но видеть могу иногда.

– Как же видишь ты, дедушка?

– Чаще – во сне.

Но и то, что увижу, рассудком своим

Не всегда так, как нужно, могу толковать.

А уж, сколько за жизнь перевидел я снов,

И сказать не могу. И не вспомнить всего.

А тебя вот не видел: что будет с тобой,

Не скажу. – За ручонку он мальчика взял,

Да на лавку широкую рядом с собой

Пригласил посидеть. – Я сюда ведь пришёл,

Чтоб проститься с друзьями, что жизнь мне спасли.

Да сказать им, какие о них видел сны.

Может, сбудутся… Завтра я снова уйду

И уже никогда на верховье реки

Не вернусь. Так я видел… – Тут Прохор спросил:

– А скажи ты нам, дед, далеко ли во снах

Видишь времени даль? Лет на пять, иль за сто?

– Видел, милый, и дальше. Чудны были сны.

– Что же видел-то? Нам расскажи хоть чуть-чуть.

– Видел новое время, иные века.

Мир изменится сильно. Ни с чем не сравнить.

Будут ездить в повозках, но без лошадей,

Будут мчатся быстрее, чем тройки летят… –

Тут спросил Емельян Тараканыч, вздохнув:

– Верно, люди там будут счастливей, добрей?

Вещий Дед Медвелом покачал головой:

– Ни добрей, ни счастливей. Такие, как мы.

– Ну а дальше? Какие потом времена

Видел ты в своих снах? – снова Прохор спросил.

– Люди будут на птицах железных летать.

Через реки, леса… Выше жаворонков,

И быстрее, чем сокола крылья несут…

– Ох, чудно это всё. Ты не врёшь ли, старик?

– Говорю то, что видел, а вру или нет,

Это время покажет. Мне как доказать? –

Тут опять Емельян Тараканыч вздохнул:

– Неужели по воздуху будут летать?!

Верно, там-то уж будет счастливее жизнь! –

Вещий Дед и на это качнул головой:

– Нет, счастливей не будет. Всё, как и у нас.

– Это скоро ль наступит? Быть может и мы

Полетаем как птицы? – Вновь Прохор спросил:

– Нет, не мы и не дети, не внуки детей

Той поры не достанут. Пятьсот лет пройдёт…

– Неужели ты видишь и так далеко?

– То – для нас далеко. А для Бога – лишь день.

– Расскажи, дед, какие ещё чудеса

Видел ты в своих снах? Чудно слушать тебя. –

Дед подумал немного, вздохнул и сказал:

– Как в окно, будут в ящик волшебный смотреть,

Будут видеть в нём мир, страны все, города,