Вето на любовь

Поужинали, поболтали. А там уже и Федька Младший уснул.

Объятия, тайные ласки, поцелуи с Рогожиным — да время беспощадно: мчится, как ошалевшее, в никуда. Уже и ночь за окном давно начала править. Спать пора — провела до двери. И снова поцелуи в полумраке, не желая расставаться с тем, кого столько времени ждала, жаждала. За кого столько ночей Бога молила: чтоб уберег, чтоб простил и помиловал. Чтоб дал нам счастья кусочек. Хоть крохотное, пусть и не навек, на немного.

— Завтра, может, вечером заскочу, — прошептал мой Федя, нехотя оторвавшись от моих губ своими. — А если нет — дела утащат, то тогда до послезавтра. Всё хорошо, не переживай. Просто съездить надо будет кое-куда, в другую область. Старых поставщиков пошевелить. Посмотреть, что там по остаткам — часть товара достать, да думать, что как дальше с торговлей и кредитом.

* * *

Рогожин не появлялся несколько дней (всё дела, как сам взахлеб утверждал), но исправно звонил… и болтали, что дураки, ни о чем и обо всем долго и упорно, пока ухо и рука не начинали болеть. Ездил в соседнюю область и в столицу. А здесь, по месту, стартовал закрытие «лишних» точек. Не забыл и про поиски квартиры (куда бы мы могли все трое переехать); да машину свою продал (вместе с кредитом, за копейки: но, главное, что уже без долгов — а более нам и не надо).

И вот оно — заветные слова: сегодня вечером уже встречается с хозяйкой, отдает ей оплату за первый месяц, залог — и получает ключи.

Уже и темнеть начало за окном, а он всё не звонит.

Мечты мечтами (конечно, уже сегодня хотелось встретиться да быть вместе с Рогожиным), но… реальность вовсе не такая, как я, мы ее хотим видеть — привыкла и почти смирилась. А потому терплю. Закусив губу, сжав кулаки от волнения — терплю.

— Малыш, — от его тревожного голоса всё жалось у меня внутри.

— Да?

— Не получается сегодня у нее, прости. Там срочно кто-то то ли помер, то ли женился. Короче, до завтра. С утра. Обещала с утра. Прости… Я вас очень люблю.

— И мы тебя любим.

* * *

С утра, так с утра.

Подкормить своего егозу и уложить спать. Приготовить одежду на утро — и самой лечь. Покорно ждать утра.

* * *

Уже и в сад отвела, и сама вернулась — на работу принялась собираться, а не звонит. Наверняка, опять что-то случилось: не буду голову забивать до вечера.

Да только… легко сказать, но тяжело сделать.

* * *

И снова уже вечер. И снова уже сумерки крадутся по земле.

Не выдержала — сама ему позвонила: абонент не доступен. До дрожи, до жути. До откровенной паники. Все ногти сгрызла. Пока салат готовила — порезалась. Осталось только начать биться головой об стенку.

Внутри всё переворачивалось и выворачивалось наизнанку: лишь бы ничего не произошло. Лишь бы ничего плохого.

* * *

Практически ночь без сна. Утро — и вновь к телефону, набрать заветный номер: жуткий, противный, пробивающий до дрожи и липкого пота вариациями подноготной голос робота, оповещающего о том, что абонент не желает, али не имеет возможности с «вами» говорить.

Думала, сойду с ума. Уже на память выучила все переливы голоса занудного оператора — не берет Федька трубку, а я не знаю, что и думать.

Едва собралась уже в садик за Младшим идти, как вдруг забренчал полусевший от изматывания моими нервами аппарат:

— Да? — мигом, дрожащими руками, ответила я родному номеру, что уже выучила наизусть, поедая его на работе глазами.

— Привет, Малыш. — Странный, сухой, замученный голос. — Прости. Дел было по горло, а телефон сел. Вот только-только до зарядки добрался. Ключи у меня. Я уже в нашей квартире. Но… — замялся, подавляя эмоции. — Тут такое дело. Нике плохо. Кое-что случилось. В общем, она пока у нас здесь… побудет, с… со мной.

Тревога в голосе Рогожина едкой змеей и ко мне просочилась. Жуткая дрожь охватила меня, чуя неладное. Но молчу. Покорно немотствую, выжидая, что дальше.

— Короче, — прокашлялся. — Вы пока у себя там, хорошо? Не обижайся только. Просто… просто. А-а-а, — вдруг взревел и обмер. — Короче, х*рово Нике. Истерика жуть. Тут… тут такое. В общем, не телефонный разговор. Потом объясню. Сама всё поймешь, почему не хочу… чтоб Малой всю эту… хр*нь видел. А Некита больше некуда деть, да и… присматривать надо. Сам тоже потому не приеду. Только гадостей не надумай, — тотчас торопливо отозвался. — А то я вас знаю. Я тебя очень люблю, и по вам очень соскучился. Но… как говорится, долг есть долг. В общем, — обмер в рассуждениях, — если будет возможность, ты когда там завтра на работу? Можешь заскочить? Поможешь ей тут… по-девичьи. Да и… пожрать, может, че нормального приготовишь. А то я уже не знаю, что в нее пихать — ничего не ест, выплевывает. — Немного помолчав: — Прости, что сваливаю все это. У тебя своих проблем и дел… по горло. Короче, не сможешь, то и не сможешь. Я всё понимаю: работа, Федька. То я так… мало ли. Короче, не переживай. Всё у меня нормально. Как смогу вырваться, так сразу и к вам.

— Адрес какой?

— А, ну… Сейчас в смс кину. Только если придешь, — торопливо добавил, — маякни… Ну, чтоб ее не разбудить ненароком. Пусть лучше спит, чем…

— Хорошо, Федь. Постараюсь завтра быть.