Вето на любовь

— И что? — грубо. — А сердечко его уже бьется. Он там, — коснулась вдруг моего живота, — живой. Понимаешь? Прошляпили? Прошляпили. Бог дал — дал. И нечего идти против судьбы. Смирись — и подари ему счастье. Ты мать — и это в твоих силах. Подари ему жизнь. Ведь у него… кроме тебя, способного на это, никого нет. Ты единственная, кто ему сейчас нужен. А он — нужен тебе. Иначе бы… не сомневалась. Не сидела бы здесь со мной и не лила слезы.

* * *

Не смогла. Я не смогла.

Едва открыла дверь, как с порога… встречающему меня, вновь разозленному моим отсутствием, мужу:

— Я беременна.

* * *

Сказать, что Леня сильно вдохновился, переменился — соврать.

Конечно, он стал мягче, да и близость… стала, что ли, более учтивой, аккуратной, в остальном… еще не раз мне пришлось убеждать, что я тогда соврала… и до него, как и ныне, у меня никого, кроме него, мужа, нет и не было. И этот ребенок исключительно от него.

А после… и вовсе гинеколог объявил мораторий на интимную жизнь, основываясь на возможной угрозе выкидыша. Недели затишья. Недели счастья.

А Лёня… Лёня мне даже цветы стал порой дарить. Отчего еще страшнее становилось.

Знакомы, вроде, давно, живем вместе не первый месяц — а человека этого вообще не знаю. Что он захочет в следующий миг (убить или просто обнять) — даже близко не предполагаю.

* * *

Наверно, я первая жена, которая так отчаянно мечтала, чтоб у мужа появилась любовница. Чтоб он к ней шел за близостью и ласками, а не ко мне. Чтобы от нее требовал все то, что должна отдавать жена в кровати. Накормить, помыть, постирать — что угодно. Я буду твоей служанкой. Но только… не постель.

Врала. Нещадно всем и вся врала, что живот внизу тянет, болит, что токсикоз шквалом, да и давление помогало, а потому почти сразу на сохранение положили. Хотя… Лене все же досталось несколько «лакомых» ночей. А уж как ластился, сколько нежности и заботы проявлял! Будто до чего-то сверх хрупкого и сверх вожделенного добрался. Как никогда. Что даже я сама не выдержала и разревелась от взрыва чувств, от оксюморона прошлого и настоящего.

— Малышка, ты чего? Котенок, не плачь! Ну хочешь… не сегодня? Устала, да?

Тошнота тотчас подступила к горлу.

Удушить хотелось. Его. Себя. Всех на свете. Сколько лжи и притворства. Ведь задень его хоть пальцем, поступи неправильно, прояви лишнюю, неверную эмоцию — и получу сполна.

Демон, который не мог вот так раствориться. Пропасть. Он есть. Он здесь. И я его чувствую.

Но время стирает границы… и память. Плохое забывается, хотя внутренне напряжение так и не смогло меня навсегда покинуть.

Родила.

Лучшая клиника. Лучшие врачи. Поддержка любящего мужа — и родила… мальчика.

Глава 25. Химера идиллии

* * *

Так или иначе… я смирилась.

Алена была права. Когда родился малыш, всё остальное просто отошло на задний план. Все эти предрассудки, паника, глупые надежды и мечты. Всё кануло в Лету.

Я нужна этой крохе, и никого больше нет у него помимо меня. И я все сделаю, чтобы он был счастлив. Даже если цена тому — моя собственная жизнь, судьба.

Прошла и паника, гнев, ненависть к Лене. Безропотность и здесь поселилась. Он старался быть заботливым, внимательным мужем, добытчиком, защитником семьи — а я… хорошей хозяйкой в доме и покорной женой. Даже постель перестала быть для меня адом.

Со всем смирилась. Приходила ночь — и я выполняла то, что обязана выполнять любая жена. Долг. Самый что не есть… супружеский долг. И временами это даже приносило мне удовольствие.

Аннет. Еще одна мудрая советчица, женщина в моей судьбе. Хотя, наверно, ее метод я и сама интуитивно знала… (тогда еще, на даче, когда со Шмелевым решилась: выпивка выпивкой, но все же происходящее осознавала и было действительно добровольно, хоть и в пылу гнева, обиды, боли). Но… тем не менее… совести, наглости мне не хватало, видимо, на такое самостоятельно решиться. А тут — с чужой подачи, как некое добро… на возможность сохранить мир в семье, равновесие в себе… и силы не сойти с ума, существовать и дальше.

Со вторым ребенком пока решили повременить, дабы сначала этого до ума довести. Пусть чуть старше станет, тогда и о прибавлении подумаем. Леня подумает. Так что таблетки противозачаточные отныне пила с позволения, не таясь.

Отныне и навсегда я стала Ванессой Серебровой. Я нашла в себе смирение и приняла свою судьбу. Долг есть долг. И его надо отдавать. Будь это перед отцом, мужем… или сыном.

* * *

С родителями я больше не общалась. В принципе, как и вообще ни с кем другим: ни подруг, ни друзей. Всё свое внимание уделяла семье и домашним хлопотам.

Свекровь и свекор хорошие мне достались. И пусть и слова доброго от них не дождешься, зато и злым не баловали. Сын взрослый, а потому и нос свой даже не показывали… За что без меры благодарна.