Вето на любовь

— Всё, не было его в нашей жизни — и вовек не будет! Мрази кусок! Это же надо! Все своему малому ублюдку, а этой — *** лысый! Ну-ну… — шумное, надрывистое дыхание. — Чего замерла?! — вдруг вновь ожил, рявкнул мне в лицо. — Жрать иди готовь! Голодный я! Или что, тоже на всех *** забьешь, как папенька твой?!

Поспешный, покорный разворот — и шмыгнула из коридора на кухню.

— А ты уйди, — вдруг гребанул мальчика, оттолкнул от себя. — Не до тебя сейчас, — уже более сдержано. — Буду у себя в кабинете.

* * *

Но не выгнал. Не прогнал меня, да и… орал, зло сгонял не столь уж долго.

Конечно, проследил, чтоб ни на сорок дней не попала к отцу, ни на годовщины (день рождения, смерти), а в остальном — «простил», смирился.

Как потом однажды вновь спьяну сознался, что хоть «вариант навязали нормальный».

Деньги. Плацдарм всей нашей семьи — сделка, желание иметь много денег.

А я-то думала, все голову ломала, почему… почему вопреки всему он терпел и подстраивался, уступал. Да даже гордость где? Коль видишь, что живешь с тем, кто тобой брезгует, кто тебя ненавидит (по крайней мере, поначалу), терпит.

А вон оно — «приданное» ждал.

Ну что ж, папенька. Тут я с Леней солидарна: продать ты меня продал, вот только… ценного ничего не приложил, ведь без твоего наследства и связей, как выяснилось, я и яйца выеденного не стою.

И пусть мама откровенную войну объявила Аннет (суды, попытки опровергнуть подлинность завещания), я же ее не ненавижу. Это их выбор, да и… по сути, муж позаботился о своей семье как есть. А мы, я — это так… ошибка, пробник, который явно не удался. Разочаровал. А потому и вышло, как вышло.

Зла не держу, но и одобрять сложно.

* * *

Этот день изначально как-то не задался. И хоть за окном еще вчера бродило бабье лето: сегодня же пасмурно, холодно и безумно ветрено. Вот-вот пойдет дождь.

— Зай, вставай, — окинула заспанным взглядом детскую, а затем уставилась на малыша.

Голова гудит, тошно как-то даже, дурно, но обязанности есть обязанности.

Пора выдвигаться в сад, да поскорее, если не хотим опоздать.

Да что ж это такое?! Нет, ну ладно бы хоть погода была нормальная, ан нет! Да какой там сад! Нужно срочно прокатиться на горке, да все качели обойти!

— Сына, родной мой! Зая, ну пошли уже в садик! Кашку кушать! Там детки, друзья твои ждут!

— Не-а, — коварный взгляд и кинулся к песочнице.

Да Ежкин кот! Да никогда еще такого не было! Всегда кроткий по утрам, послушный. А тут — сам не свой. Знала бы, сто раз бы другую дорогу выбрала! А то умудрилась по привычке сократить путь.

— Малыш, ну, — отчаянная попытка достучаться до вредины.

Облокотилась на деревянную лестницу, вперила в сына взгляд.

— За-ец, а то папе позвоню, — не унимаюсь я. — Ты же знаешь, нашего папу злить нельзя!

— Не нано папу! — обмер на миг, в тревоге уставив на меня взгляд.

— А кто тут маму не слушается, а? — от этого голоса за спиной меня тотчас передернуло на месте, внутри сковав всё коркой льда.

Мигом обернулась и в ужасе уставилась нежданному гостю в лицо. И звука не смогла выдавить. Задыхаюсь. Будто кто за шею схватил и принялся отчаянно душить.

— Привет, — несмело, роняя на уста робкую, озорную, родную улыбку.

— Мама! Мама, ну не плаць! — прилип ко мне малыш. — Я поду, поду! Только не плаць!

Невольно рассмеялась я, пристыженная; обняла сына за плечи, прижав к себе:

— Хорошо. И не балуйся больше. Идет?

— Ага, — но миг — и вырвался из хватки. Помчал уже в сторону сада.

Дернулась и я за ним, заодно выскальзывая из удушливого плена.

Последовал. Последовал покорно и Палач за нами.

— Да стой ты! — визжу, видя, как вот-вот малыш выскочит на дорогу. — Зая, там машины! Стой! — срываюсь на бег. — ФЕДЯ, СТОЙ! — ору уже исступленно.

Еще момент — и ухватила за шкирку, потащила на себя. Визг, крик, драка.

— Успокойся! — рычу, сгорая от переизбытка эмоций. — Ты обещал!

— Не хоцу! Я сам! — попытка вырвать свой ворот из моих рук.

— Да сам, сам! Давай только дорогу вместе перейдем!

— Не хоцу, я сам! — гневное.

— Давай со мной? — внезапно отозвался мой Истязатель. Шаг ближе и протянул ладонь малышу. — Мне одному страшно. Поможешь мне?

Растерянный взор на меня, на молодого человека — и вдруг сдался. Согласился. В момент ухватил того за руку и потащил на проезжую часть.

— Погоди! — тотчас обрывает его Рогожин. Обмерли оба. Взор на меня — подчиняется мальчик, вторит Ему. — А маму-то, маму-то мы не взяли! Обидится же!

Нахмурился. Секунды размышлений — и бросил его, кинулся ко мне — поддаюсь: хватаю ребенка на руки.

Силой толкаю себя в этот жуткий омут. К проезжей части.

— Давай помогу, — потянулся ко мне Федор.

Шарахнулась, отдернулась я в сторону, едва не уронив сынишку:

— Не надо! — Более сдержано: — Я сама. Не тяжело, — вру.

Поспешные шаги в сторону заветного детсада. Не отстает и Гость.

— Мам, мам! А дядю за луку?! — током пронзили слова. — Он зе боится!

— Дядя пошутил. Не ерзайся! Обними лучше за шею.

Еще мгновения, еще метры… и замерли около калитки.

— Ну ладно, нам в группу пора, — черство, не мольбою, приказом. Украдкой взор на Рожу, но тотчас осекаюсь. Уставилась на сына: — И так уже зарядку пропустили.