Вето на любовь

Внука видели строго по праздникам, и то… в основном его сам Леня к ним возил на сей светский раут (дабы побыть без тотального контроля молодой, перепуганной мамочки). И не то, чтоб недолюбливали меня или Малого. Нет. Просто люди такие, да и у них дел по горло. Настоящий выходной, по сути, выпадал исключительно на все те же праздники. Праздник становился праздником, и я могла хоть немного передохнуть.

Так что… никаких претензий: у них — ко мне, а у меня — к ним.

Позже, не знаю, с чьей доброй подсказки, или сам догадался, нашел временную нянечку (от постоянных услуг отказались — не любит Леня чужих людей в доме — и в этом мы с ним едины). Так что немного, а смогла хоть иногда разгружаться или выкручиваться из сложных ситуаций.

Сын подрос, и вот уже недавно мы отпраздновали два годика. Увы, пришлось всем вместе собраться: с настоятельной просьбы мужа позвали даже моего отца, мать и Аннет. Были и его родители.

Тот еще личный ад для меня.

После всего… как бы ни странно звучало, только на Аннет спокойно и могла смотреть. И то, потому что на нее мне было глубоко плевать.

Отпраздновали, поставили галочку — и на том спасибо. Ребенок счастлив, а что еще любящей матери нужно?

Да только это было лишь начало. Начало перемен.

Леня взялся меня таскать с собой на свои корпоративы… и дружеские посиделки. Нет, не всегда, но как для меня, затворника, довольно часто.

Нашлось место в моей жизни и даже новым друзьям. Для меня — новым.

Матросов «Жорик». Тот самый, что радетельным Свидетелем на нашей свадьбе был, и у которого не раз оставался после пьянок ночевать мой муженек.

Отныне и меня приобщили к этому обществу, всучив новые обязанности, в том числе мило улыбаться тем, кто искренне раздражал.

— Нашел бы он уже себе постоянную как-нибудь девушку, вон сколько нормальных ходит! — гневно выпалила я, стоя у зеркала, прихорашиваясь на очередной такой «развеселый» поход.

Странный хохот в ответ, отчего тотчас выглянула я из гардеробной, уставилась на мужа:

— Что? — округлила очи.

— Ты как в воду глядишь, — ядовитая ухмылка.

— Да ладно? — не сдержалась от язвы и я. — Определился-таки?

— Ну, — пожал плечами, застегивая запонки на рукавах, — до свадьбы явно далеко, за нее слово никто не вписывал, — игнорирую (старая, дурная тема, которой уже меня не проймешь). — А так… да. Любо-оф-ф там страшная.

Гоготнул, но вмиг осекся. Взгляд на меня:

— А ты чего застыла? Собирайся быстрее. Ждут нас уже, небось. Вот как раз и познакомишься.

— Так няня же еще не пришла, — возмущенно.

— Придет-придет.

* * *

Это даже не залпы из пушек, и не осколочная граната в мое сознание. Нет. Термоядерный взрыв в пекельном количестве тротилового эквивалента.

Маргарита Рогожина. Она же Рита, али, как модно отныне, Марго.

— Я ее знаю, — вытаращила очи на мужа, едва мы остались одни (Жора отошел позвонить, а Рита — в уборную).

— Да ладно! — язвительная ухмылка. — И что? Моветон?

— Да причем тут! — едва не визгом возмущения. — Нет, конечно. Она умница. Но… она же еще ребенок!

— Ну, — откинулся на спинку стула. — Главное, что восемнадцать есть, а там… Ты тоже у меня не старушкой была.

Виновато опустила голову.

— Ванесс, пусть они сами разбираются. Главное, — ехидный смех, — лишь бы все в пределах закона, не хотелось бы свои связи подключать, дабы его из тюрьмы потом вытаскивать.

— О чем говорим? Чего грустим? — раздался вдруг голос мужчины. Георгий. Конечно, кто как не этот докучливый дяденька (а возрастом он даже постарше Лени будет).

— Да это… — тотчас отозвался мой муженек. — Меню рассматриваем. Думаем, что на десерт.

— А… — присел рядом. Беглый взор по сторонам, выискивая, видимо, свою даму, и вперил взор на товарища: — Это пусть наши дамы решают. Мы же с тобой на другой десертной диете, — гоготнул.

Раздраженно вскинула я бровями, но смолчала. Пошлые намеки от Жоры — та еще тонкая работа мастера, хоть записывай и цитируй.

— Чего-то моя мамзель и вовсе затерялась, — горестно (наигранно) вздохнул Георгий и принялся и дальше уплетать свой ужин.

— Я ее поищу, — будто черт из табакерки, вскочила я с места.

* * *

— Я думала, ты и не догадаешься прийти сюда, — вместо удивления, выпалила мне Рогожина, едва я нырнула в уборную.

В растерянности взор по сторонам — и покорно шаг ближе.

— А… э… прости.

— Ну, спрашивай, — вызовом обронила та вновь мне, поторапливая мое занудство. — А то весь вечер поедаешь глазами, — ироническая усмешка.

— Ты же Рогожина? — невольно дрогнул голос, едва заветное слово обронила вслух.

Ухмыльнулась:

— Я тебя тоже узнала. Ты — Ваня, да?

Закивала я поспешно головой, пряча от стыда очи:

— Только муж не любит, когда так коверкают мое имя. Ванесса, Несса.

— Понятно, — скривилась на мгновение девушка.

— К-как там… — запнулась я, глотнув звук; учтиво подняла взор, уставившись ей в лицо, — Н-ника?

— Ника или Федя? — саркастический смех.

Поежилась я от правды.

— Об-ба. Оба, конечно, — заикнулась.

— Да что им?.. Одна учится, здесь, как и я, в городе. На переводчика поступила. А брательник — сидит, не кашляет: семь расписных лет на гос. обеспечении — лафа.