Вето на любовь

Жуткое, терзающее как душу, так и плоть молчание. Взгляд по сторонам, проводя заодно невольных слушателей на выход, как, едва я вновь осмелилась заговорить, тотчас перебила меня Рита:

— Только можно просьбу?

Запнулась я в удивлении. Мгновение — и лихорадочно закивала в одобрении:

— Да, конечно.

— Только не говори, что ты меня знаешь. Ну…

— Уже, — испуганно обронила я, но в момент осеклась, закусив от стыда губу.

— Б***ь! — окоченела та в возмущении, гневно скривившись. — И про брата?

— Н-нет! — в ужасе замотала я головой.

— И не надо! — приказом. — Не хочу, чтоб Жора знал… из какого дерьма я вылезла! Хорошо? — не менее грозным требованием.

Обмерла я… не имея возможности до конца осознать, внять услышанному.

Но еще секунды — и покорно закивала.

«Дерьма»?

* * *

Сдружились. Волей, али неволей — но очень сдружились мы с Ритой. Она была тайной моей ниточкой с прошлым, с Рожиными… с моим Федькой, даже если и отрицала все это, скрывала и ненавидела. Даже если впредь я никогда не осмеливалась вновь о Них заговорить, Маргарита стала глотком свежего воздуха… в моей камере смертников, где уже выкачали кислород и вот-вот пустят газ.

А Леня только и был счастлив. Теперь он не нервничал, что я переживала, когда он отправлялся на свои «дружеские попойки», и даже на сих раутах больше не была обузой. Едва переступали порог заведения — как тотчас меня благополучно спихивали на мою «новую подругу» Риту, а сами отправлялись пробовать «новые сорта коньяка» (будто наизусть вы их уже не выучили!). Да и всего-то… из дорогих и «…стоящих, — как тот же Серебров и выражается, — раз, два и обчелся».

* * *

Но недолго счастье было. Не прошло и полгода, как Жора «устал» от постоянства, «рутины», «однотипности». А попросту, кобель ушел в загул.

И, что самое, наверно, страшное, обидное, Рита готова была ему это прощать. Да только… только Георгию сие не надобно было.

На следующий «раут» Матросов привел уже новую «пассию». Причем, судя по виду, еще моложе Рогожиной. Одна надежда, что Леня прав, и тот следит, дабы «девочкам» было восемнадцать.

Мерзкий ублюдок. Не зря меня от него тошнило. И что в нем такого нашел Серебров — непонятно, ведь по характеру и отношению к жизни — сплошная противоположность.

Ч. 6. Глава 26. Призраки прошлого

Часть Шестая. Преступление и наказание

Глава 26. Призраки прошлого

* * *

А дальше… дальше и вовсе пришла беда на мой порог. Да только нет худа без добра: маски пали… и на многие ответы я получила уже окончательные ответы. Как говорится, ху из ху.

Как и боялся отец, так и свершилось. И пусть он удержался на должности, на работе (вопреки всем запретам врачей), за жизнь удержаться — так и не смог.

Малому только-только три года исполнилось, как пришла жуткая, убийственная (как для меня новость): Соколова Николая Артуровича не стало. Папы не стало.

И если я убивалась от горя потери (даже не смотря на прежние обиды и размолвки) столь близкого, горячо любимого человека, то… остальные пришли в шок от последующего за всем этим сюрприза — завещания. Покойный оставил распоряжение, согласно которому практически все отходило его новой жене Аннет и их маленькому сыну.

Я же (как я это для себя оправдываю) — уже пристроенная взрослая личность, и у меня есть муж, который всем меня и наших детей обеспечит, а потому — по нулям.

Вот только Леня никак не ожидал такого поворота событий. Как и мать, они пришли на оглашение «приговора» боярами, желающими получить если не всё, то львиную долю богатств, а ушли…

Да ладно вечно сетующая на отца мать сорвалась и начала его грязью полевать! Взорвался в негодовании и Серебров. Столь разъяренным и разочарованным в жизни я его еще никогда не видела:

— Вот теперь всё сходится! — бешено выплюнул мне спьяну в лицо, едва мы добрались после бара домой. — Ты даже папане на*** не нужна! Даже он считал, что ты глупая, бесполезная тварь, не стоящая ни копейки! Потому и спихнул! Потому и бросил вас! Ушел из семьи и матери вернул! А я, наивный баран, повелся: выгодный брак! Обоюдное преумножение! Стерпится, слюбится! Сколько придури, дерьма твоего терпел! И вот она — благодарность. Получите, распишитесь!

— Леня, не надо… прошу! — отчаянно взмолилась я, уже захлебываясь слезами. — Не при ребенке же, — попытка обнять малыша, как тотчас вырвался тот из моей хватки — и к отцу.

— Да пусть знает! — проигнорировал движение сына, но и не оттолкнул. — Каким дед у него оказался г**доном! И мать шл*ха! Небось, все знала?! Да?! Что болел, что осталось недолго?! Что дох*ра на больницы спустил! А остальное, — едкое, заливаясь сарказмом, — п*зде этой своей… Аннет, ***ть ее * **т! Да з**бали! З**бало все ваше семейство! И ты в первую очередь!

Виновато опустила я голову. Молчу.

— Пусть только хоть раз к нему на могилу поедешь — собственными руками тебя удушу. ПОНЯЛА? — бешено, сплюнув мне в лицо.

— Поняла, — покорно.