Ветра зимы

«Железная победа» двигалась рядом с «Благородной леди», два корабля крепко соединенные цепями и абордажными крюками, между ними натянут трап. Большое торговое судно было гораздо больше военного корабля и имело большую усадку в воде; все лица железорожденных, находящихся на планшире, были обращены вниз, наблюдая как Виктарион потрепал Одноухого Вульфа по плечу и отправил его взбираться наверх по трапу.

Море было гладким и застывшим, на небе блестели звезды. Вульф поднял трап, отцепил цепи. Военный корабль и торговое судно разошлись.

На расстоянии остальной притворный флот Виктариона поднял паруса.

Неровное приветствие выкрикнула команда «Железной победы», и с «Благородной Леди» донесся ответ. Виктарион дал Вульфу лучших бойцов.

Он завидовал им; они первыми нанесут удар, первыми увидят страх в глазах врагов.

Когда он стоял на носу «Железной победы», смотря как торговые корабли Одноухого исчезают один за другим на западе, лицо первого убитого им врага возникло перед Виктарионом Грейджоем. Он думал о своем первом корабле, своей первой женщине. В нем было беспокойство, голод для рассвета и мысли что принесет этот день. «Смерть или славу, я выпью обе до дна сегодня».

Морской Трон должен был достаться ему после смерти Бэйлона, но его брат Эурон украл его у него, так же как украл его жену много лет назад. «Он украл ее и осквернил ее, но оставил ее мне, чтоб я ее убил». Все это было и прошло, Виктарион думал когда же он наконец расплатится за это. «У меня есть рог и скоро будет женщина, женщина прекраснее той, которую он заставил меня убить».

— Капитан? — Голос принадлежал Лонгвотеру Пайку. — Гребцы ждут вашей аудиенции. Трое, и каждый сильный.

— Пришли их в мою каюту. Я так же хочу видеть жреца.

Все гребцы были большими. Один был мальчишкой, один силачем, один бастардом бастарда. Мальчишка греб меньше года, силач — двадцать. У них были имена, но Виктарион их не знал. Один был с «Плача», другой с «Ястреба», третий с «Поцелуя паука». Он не мог помнить имя каждого гребца Железного Флота.

— Покажи им рог, — приказал он, когда трое вошли в каюту.

Мокорро принес его, и смуглая женщина подняла фонарь, чтобы они могли его рассмотреть. В мерцающем свете фонаря казалось, что адский рог крутился и извивался в руках жреца, как змея стремящаяся уползти. Мокорро был человеком огромным, пузатым, плечистым, башнеподобным, но даже в его руках рог казался огромным.

— Мой брат нашел его в Валирии, — сказал Виктарион рабам. — Подумайте, каким большим должен быть дракон, носивший его на голове. Больше Вхагара и Мираксиса. Больше Белариона Черного Ужаса.

Он взял рог у Мокорро и провел ладонью по его изгибам.

— На вече на Старом Вике, один из немых Эурона дул в него. Некоторые из вас помнят. Этот звук не забудет ни один человек.

— Говорят, он погиб», — сказал мальчик. — Тот, который дул в рог.

— Да. Рог дымился после этого. На губах немого были волдыри и кровь стекала по его груди. Он умер на следующий день. Когда его разрезали, его легкие были черными.

— Рог проклят, — сказал бастард бастарда.

— Рог дракона из Валирии, — сказал Виктарион. — Да, он проклят. Я никогда не говорил, что это не так.

Он провел рукой по красно-золотым линиям, и древние символы, казалось, запели под его рукой. Пол удара сердца ему больше всего на свете хотелось подуть в рог самому. «Эурон был дураком, давая мне его. Это драгоценная вещь и могущественная. С ним я сяду на Морской Трон, а потом и на Железный. С ним я одержу победу над всем миром».

— Крагорн дул в рог трижды и после этого погиб. Он был таким же большим, как каждый из вас, и сильным, как я. Таким сильным, что мог скрутить голову человека с плеч голыми руками, но все же рог его убил.

— Тогда он убьет и нас, — сказал мальчик.

Виктарион не часто прощал рабам разговоры вне очереди, но мальчишка был молодым, не больше двенадцати, и к тому же скоро должен умереть. Он позволил ему это.

— Немой дул в рог трижды. Каждый из вас будет дуть только один раз.

Возможно, вы умрете. Возможно — нет. Все люди смертны. Железный Флот плывет на битву. Многие на этом самом корабле погибнут еще до захода солнца, заколотые или зарезанные, части выпустят кишки, часть утонет, сгорит заживо. Только боги знают, кто из нас доживет до завтра. Если вы подуете в рог и останетесь в живых, я освобожу вас, одного, двоих или всех троих. Я дам вам жен, землю, корабль для мореплавания, рабов. Люди запомнят ваши имена.

— Даже вы, лорд-капитан? — спросил бастард бастарда.

— Да.

— Тогда я сделаю это.

— И я, — сказал мальчик.

Силач скрестил руки на груди и кивнул.

Если вера в то, что у них есть выбор, сделает их храбрее, позволь им верить им в это. Виктариона мало заботило то, во что они верят; они были всего лишь рабами.