Ветра зимы

Тирион обнаружил, что возвращается мыслями к своей первой битве. Шая проснулась первой, разбуженная горнами отца. Милая шлюха, которая доставляла ему удовольствие половину ночи, трепетала голая в его руках, как перепуганное дитя.

«Или всё это тоже было ложью, уловкой, которой она воспользовалась, чтобы заставить меня чувствовать себя отважным и блистательным?

Что за лицедейка получилась бы из неё». Когда Тирион кликнул Подрика Пейна помочь ему с бронёй, он нашёл мальчика спящим и похрапывающим. «Не самый шустрый парнишка, но достойный оруженосец. Надеюсь, он служит человеку получше».

Странно, но Тирион помнил Зелёный Зубец намного лучше, чем Черноводную. «Это был мой первый раз. Первый раз не забывается». Он помнил туман, поднимающийся от реки, струящийся сквозь камыш, будто бледные белые пальцы. И красота того рассвета, её он тоже помнил: рассыпанные по пурпурному небу звёзды, трава, сверкающая от утренней росы словно стекло, алый блеск на востоке. Он помнил прикосновение пальцев Шаи, когда та помогала Поду с несходной бронёй Тириона. «Тот чертов шлем. Как ведро с шипом». Шип, впрочем, спас его, заработал ему его первую победу, но Грош и Пенни никогда не выглядели и вполовину так же глупо, как он, должно быть, выглядел в тот день. Шая назвала его грозным, когда увидела его в стали, заметьте себе. «Как я мог быть таким слепым, таким глухим, таким глупцом? Я должен был догадаться, а не думать своим членом».

Младшие Сыновья седлали своих коней. Они занимались этим спокойно, неторопливо, со знанием дела; в этом не было ничего, чего они бы не делали сотню раз до того. Некоторые из них передавали из рук в руки бурдюк, но было то вино или вода, он не мог сказать. Боккоко бесстыдно целовал своего любовника, массируя ягодицы мальчика одной огромной рукой, другой перебирая его волосы. Позади них сир Гарибальд причесывал гриву своего черного мерина. Кем сидел на скале, глядя на землю… вспоминая своего мертвого брата, быть может, или размышляя о том друге, оставшемся в Королевской Гавани. Молот и Гвоздь передвигались от человека к человеку, проверяя копья и мечи, подгоняя броню, затачивая каждый клинок, нуждавшийся в этом. Ухват жевал свой кислолист, то и дело шутя и почесывая свои яйца рукой-крюком. Что-то в его манерах напомнило Тириону о Бронне. «Теперь это сир Бронн Черноводный, если моя сестра не убила его. Это может оказаться не так просто, как ей думается».

Он задумался о том, в скольких битвах сражались эти Младшие Сыновья.

«В скольких схватках, в скольких налётах? Сколько городов они взяли штурмом, сколько братьев они похоронили или оставили гнить?» По сравнению с ними Тирион был зелёным мальчишкой, пока еще непроверенным, пусть ему и было больше лет, чем половине в отряде.

Это будет его третья битва. «Выдержанный и высшего сорта, марочный и запечатанный, испытанный воин — вот он я. Я убил некоторых мужчин и ранил прочих, получал раны сам и выжил, чтобы поведать об этом. Я возглавлял атаки, слышал, как кричат моё имя, рубил бо ?

льших людей и лучших, даже урвал несколько глотков славы… разве это не было отменное роскошное вино для героев, и разве я откажусь от еще одного глотка?» Однако, несмотря на всё, что он сделал и повидал, от перспективы очередной битвы кровь в его жилах стыла. Он пересекал мир в паланкине, гондоле и на свинье, плавал на рабских кораблях и торговых галеях, взбирался на шлюх и коней, постоянно говоря себе, что ему всё равно, жив он или мертв… чтобы в итоге обнаружить, что ему в значительной степени не всё равно.

Неведомый оседлал свою бледную кобылицу и скакал им навстречу с мечом в руке, но Тирион Ланнистер не стремился встретить его снова. Не сейчас. Не теперь. Не в этот день. Что ты за мошенник, Бес. «Ты позволил сотне стражников изнасиловать твою жену, застрелил отца болтом в живот, затягивал золотой цепью горло любовницы до тех пор, пока её лицо не почернело, но при этом почему-то всё ещё считаешь, что заслуживаешь жить».

Пенни уже была в своей броне, когда Тирион скользнул обратно в палатку, которую они делили. Она годами облачалась в деревянный доспех ради своего потешного выступления; настоящие доспех и кольчуга не так уж и отличались, стоило освоить все застёжки и пряжки. И хотя сталь отряда была мятой здесь да ржавой там, поцарапанной, испачканной или бесцветной, это не имело значения. Чтобы остановить меч, сгодится и такая.

Шлем был единственной частью облачения, которую она не надела. Когда он вошел, она подняла взгляд.

— Ты не в броне. Что происходит?

— Обычные вещи. Грязь и кровь, героизм, убийство и гибель. Одно сражение идет в заливе, другое под стенами города. Куда бы юнкайцы ни повернули, перед ними будут враги. Ближайшая схватка пока ещё в доброй лиге отсюда, но скоро мы окажемся посреди неё.

«На одной стороне или на другой». Младшие Сыновья созрели для очередной смены хозяина, Тирион был в этом почти уверен… однако существовала великая пропасть между «уверен» и «почти уверен». «Если я неверно оценил своего человека, мы все пропали».