Ветроум. Странное, страшное, смешное в повседневной жизни русской провинции XVIII – начала XX века

«Всепресветлейший державнейший великий государь император Александр Николаевич, самодержец всероссийский, государь всемилостивейший!

Просит Вятской губернии города Котельнича Николаевской церкви заштатный священник Павел Матвеев Замятин, а о чем мое прошение, тому следуют пункты.

1. С 1824 года начал страдать я падучей болезнию, почему и находился до 1839 г. 16 марта при той же церкви на причетнической должности, а с этого 1839 года по усилившейся во мне болезни и по настоящее время нахожусь заштатом, а на место меня для воспитания малолетнего семейства моего[252] определен сын мой Николай Павлов Замятин.

2. В истекший 1855 г. означенный сын мой по выжитии вторично в Спасо-Орловском монастыре на испытании в поведении, хотя и получил в оба раза от настоятеля того монастыря одобрительные рекомендации, но за последний раз, в виде дальнейшего испытания, перемещен от котельнической Николаевской церкви того же уезда в село Юрьевское.

3. По настоящее время у сына моего Николая Замятина, кроме жены его и 2-х малолетних детей, состою еще и я на воспитании и призрении с тремя уже взрослыми дочерьми девицами, при посредственном пособии, заключающемся в 20 р. сер[ебром] от попечительства[253].

4. Ныне, по представлению местным архипастырем Елпидифором оштрафованных причетников, Св[ятейший] синод сына моего Николая предназначил к исключению из дух[овного] звания в податное состояние[254]; но как сын мой Замятин никакого ремесла не знает и, следовательно, в податном состоянии не в силах будет не только призревать меня, дряхлого и увечного, с 3-мя моими дочерьми, но и пропитывать свое семейство. Я же надеюсь, что сын мой Николай, будучи еще в молодых летах, оставаясь в духовном звании, при непосредственном и усиленном моем над ним надзоре, не преминет исправить и улутшить свое поведение. То и осмеливаюсь всеподданнейше просить:

дабы повелено было сына моего Николая Замятина, по уважению вышеозначенных причин, оставить по примеру прочих в прежней должности в предь до исправления в поведении, с [с]нисхождением поступков его, и самого предназначения к благополучию коронования царствующего нами монарха[255]. И тем доставить мне при последних днях моей жизни спокойный приют.

Августа 30 дня 1856 г.»[256].

Замятину-старшему было 63 года[257]. Почему он назвал своё семейство малолетним, не очень ясно. Его дети были уже взрослыми. А сыну Николаю шёл уже четвёртый десяток, что по тем временам – весьма зрелый возраст. Ещё можно было бы назвать семью многочисленной, да и то, если учитывать и тех детей, что жили при отце с матерью, и тех постарше, кто уже отделился. Или же старик по привычке числил малолетними выросших девушек только потому, что они ещё не вышли замуж и не покинули родительский дом? Либо он просто пытался надавить на жалость?