Ветры низких широт

— Там, что ли, был? — Он не сказал, где «там», но Суханов хорошо его понял, односложно ответил:

— Там.

— Как супостаты? Не сильно шалят?

— Супостаты на то и супостаты, чтобы шалить.

— По зубам-то как? — почти заговорщицки спросил Иван Сергеевич.

— У них зубы крепкие. Треснешь по ним — вылетят у самого.

Иван Сергеевич разочарованно промолвил:

— Это верно. — Он обратился к Марии Семеновне: — Что же ты, старая, гостя в дом не зовешь? Зови, чайком попотчуй. Вон он и конфеток принес.

Они поднялись на веранду, прошли в комнаты. Суханов огляделся, и ему стало грустно-грустно, обидно и одиноко: не было тут больше Наташиных безделушек, не валялись и Катеришкины куклы. Все прочее в комнате стояло на своих местах, сияя чистотой и порядком, только на рояль был натянут серый чехол из грубой холстины. Суханов положил на эту холстину розы и конфеты, снял фуражку, поискал глазами, куда бы ее повесить, и положил рядом с розами.

— Старая! — закричал Иван Сергеевич. — Волоки сюда все. Тут будем чаевничать. Человек же с боевой службы вернулся. Его и надлежит встречать в парадных комнатах. — Он принял от Суханова плащ-пальто, отнес его на вешалку, возвратясь, придвинул к столу стул, указал на него Суханову. — Садись, — сказал он властно. — Поговорим по-мужски... Что проходит, то не возвращается. Так что тут жалей — не жалей... А вот хочешь, я тебе комнату сдам? Без денег сдам, а?

— Как это можно — сдать без денег?

— А очень просто — приноси вещи и живи. А то мы тут со старухой с тоски помрем. Ты хоть знаешь, что такое тоска?

Суханов в полной мере еще не знал, что такое тоска, но уже догадывался, что от этой очаровательной дамы следует держаться подальше.

Выпив чаю, он не стал задерживаться в раскопе, хотя время было еще раннее, спустился на Минную стенку и на первом же катере вернулся на корабль, не раздеваясь, позвонил Ветошкину.

— Мичман, я на борту. Иди на берег. Вернешься через сутки к подъему флага.

— У вас ничего...

— Мичман, я выражаюсь, по-моему, довольно ясно. Вы свободны на сутки. — И, не дожидаясь, что скажет ему Ветошкин, положил трубку, потом снял плащ-пальто, тужурку и повалился на диван, заложив руки за голову. «А собственно, что случилось? — подумал он. — И что могло случиться? Ничего ровным счетом... Просто я шел в одну дверь, а неожиданно открыл другую». Но что бы он там ни думал и как бы себя ни успокаивал, на душе все равно было пусто и неуютно, потому что он знал, что ни в чем не обманулся и шел в ту самую дверь, в которую и хотел войти, а его просто туда не пустили.

Зазвонил телефон. Суханов подумал, что это Ветошкин решил уточнить, до какого дня и часа ему надлежало сойти на берег, и не спешил снять трубку, будь его воля, и совсем бы не снял ее, но на корабле не отвечать на звонки не полагалось.

— Суханов? Дежурный по кораблю. Немедленно поднимитесь к командиру.

— А что случилось? — встревожился Суханов.

— Вопросы на месте.

Суханов надел китель, пробежал по нему щеткой и быстро вышел в коридор. После того раза, когда его перед самым незабвенной памяти походом пригласили в командирский салон, когда, по сути дела, решалась его лейтенантская судьба, он больше в салоне у командира не бывал. Там было все по-прежнему, впрочем, корабельные каюты, включая и командирскую, не меняются со дня построения корабля и до того часа, когда его приказом исключают из списка флота.

— Товарищ командир...

— Отставить, Суханов. Получено сообщение из Новгорода от областного военкома. Три дня назад в заброшенном сарае неподалеку от своего села старшина первой статьи Ловцов найден мертвым.

— Как вы сказали? — Суханов почувствовал, что в глазах у него начало темнеть.

— Надо ехать, отдать последние почести. Группу возглавит Сокольников. Вы поедете, кто еще?

— Рогов, — начал машинально перечислять Суханов. — Силаков...

— Достаточно. Ступайте в строевую канцелярию, оформите документы на всех. Сокольников отбыл в город добывать билеты на самолет. Будем стараться, чтобы группа сегодня же улетела.

— Но как же так, товарищ командир...

Ковалев заговорил мягче:

— Мне уже однажды приходилось говорить вам, Юрий Сергеевич, что на нашу долю выпадают не только приятные обязанности. В любом случае, Юрий Сергеевич, нашему брату раскисать нельзя.

— Вас понял, товарищ командир.

Вечером того же дня группа прилетела в Пулковский аэропорт, где ее на «рафике» встречал майор из областного военкомата. Дорога до Новгорода оказалась не близкой — примерно двести километров, — в «рафике» было тепло, наяривал приемник, а за окнами насвистывала метель и курились по откосам сухие снега. Майор был, по всей видимости, пунктуальным человеком, поэтому в разговоре почти избегал эпитетов, чтобы начисто исключить эмоции. Для начала он спросил:

— Хорошо ли исполнял свой воинский долг Ловцов?

— Он был лучшим акустиком на корабле.

— На завтра мы занарядили отделение автоматчиков для отдания воинских почестей.

— Но как же все-таки это произошло? — спросил Суханов.