Ветры низких широт

Сход на берег никто не отменял, но работы прибавилось, и минуты свободной уже не оставалось, тем не менее после обеда, когда на флотах с петровских времен устанавливался адмиральский час и команде разрешалось соснуть, Суханов все-таки вырвался на берег, рванул в гору и скоро уже подъезжал к студии звукозаписи, действуя по плану, который составил, еще будучи на вахте.

Галочка оказалась на месте и ему тоже ослепительно улыбнулась, может, блеску в ее улыбке было и поменьше, чем в прошлый раз, когда на первом плане выступал «бонвиван» Блинов, но это уже не имело значения. Суханов положил перед нею плитку «Экстры», приобретенную в соседней булочной.

— Вам тоже в три адреса? — спросила Галочка, невинно шевеля ресницами, словно опахалами.

— Нет, — сказал Суханов, растерянно кося глазами по сторонам. — А что Наташа? Ее сегодня еще нет?

— Ах, Наталья Павловна... — Галочка еще улыбалась, но блеску в ее улыбке заметно поубавилось. — Она у нас консультирует только в тех случаях, когда идет серьезная запись. А у вас музыка серьезная?

— Вообще-то да, мне хотелось бы иметь для кассетного магнитофона фуги... — Он немного помедлил. — Да, фуги Баха, — сказал он, и глаза у него стали оловянными. («А, черт... Почему, спрашивается, Бах, а не Бетховен, не Чайковский, не Шопен?») — Да, и Бетховена... «Лунную сонату». Можно еще и «Времена года» Чайковского.

— О... — Галочка опять поиграла наставными ресницами и стала оживленно-деловита. — Это очень серьезная работа. Вы, видимо, надолго собираетесь в море?

— Так точно.

— Тогда я вам советую дойти до Большой Морской. Это совсем недалеко. Там музыкальная школа. Здание в стиле ампир. Это еще с той эпохи. Вы сразу обратите на него внимание. Там спросите Вожакову Наталью Павловну. С нею обо всем и договоритесь. А я пока подготовлю письмо в радиокомитет. Думаю, что нам помогут.

«Фуги я теперь непременно запишу. И «Лунную сонату» тоже, и «Времена года»... Даже по этому случаю магнитофон куплю, — подумал он, выходя в дремотное пекло, которое к тому же пахло здесь раскаленным асфальтом. — Прекрасно, Суханов. Только почему ты, Суханов, постоянно прибегаешь ко лжи? Нехорошо это, Суханов, некрасиво».

Наташи Павловны в тот день в школе не было, но Суханов узнал расписание ее уроков и даже нашел окно класса, в котором она вела занятия. На корабль он успел к концу адмиральского часа и с важным видом сказал Блинову:

— А знаете ли, Гиппократ, из меня мог бы получиться неплохой детектив.

— А может, все-таки попроще — сыщик? — Блинов подумал, пожевал губами и грустно сказал: — Блажен, кто смолоду был молод...

Кажется, взгрустнулось сегодня корабельному медику, был он тих до неприличия, покладист и даже не позвал Суханова на берег. Собственно, Суханову там пока что делать было нечего: в раскоп идти он не решался, невольно нарушив свое же слово, а занятия в школе у Наташи Павловны складывались таким образом, что ему лучше всего было туда заявиться в субботу. Суханов, естественно, не был виноват в том, что нарушил слово, и тем не менее чувствовал себя виноватым. Эта виноватость без вины тяготила его, и он даже пытался сочинить, что скажет в свое оправдание, но, кроме того, что они были в море — он об этом сказал уже в прошлый раз, — а потом его упекли на вахту, придумать ничего не мог.

Это было в четверг, а в пятницу старпом едва опять не спутал Суханову карты, объявив на подъеме флага, что смотр кораблю флагман решил провести в эту субботу, чтобы сам праздник не омрачать.

Смотр на корабле — дело если и не совсем обычное, то по крайней мере довольно частое. Он является той профилактической мерой, говоря языком корабельного документа, которая должна предотвратить нежелательные явления, допустим, коррозию металла в швартовом устройстве, неисправность катеров и шлюпок, именуемых в последнее время плавсредствами, неряшливое содержание моряками своего имущества.

Выиграв один день — что значит дружить с главным боцманом! — Ветошкин в пятницу просто-напросто отставил своего обожаемого лейтенанта в сторону, успел и линолеум новый настлать в кубрике, и притоптать его, чтобы особенно не резал глаза, и подкрасить, где надо. Моряки всё перестирали и перечинили, оставалось завтра — в субботу — провести только большую приборку.

Стараниями Ветошкина — Суханов это хорошо понимал — акустики на смотре блеснули, и командир бригады спросил Суханова:

— Давно ли ходите в офицерах, лейтенант?

— Третий месяц, товарищ капитан первого ранга.

— Три месяца, а уже добились такого порядка? Похвально.

— У него мичман — золото, — заметил Бруснецов.

— У нас, старпом, нет плохих мичманов. У нас есть плохие командиры групп, старпом, и команд.

— Так точно, — сказал Бруснецов, хотя и остался при своем мнении. Давно уже было замечено, что перечить начальству все равно что плевать против ветра.

* * *