Ветры низких широт

— Мы же только что подкрашивались. — Козлюк, пользуясь своим непререкаемым авторитетом главного боцмана — по крайней мере, таковой у него должен был быть, — возражал не только старпому, но и командиру, правда, в рамках, не превышающих его полномочия. — Так-то мы чистенькие, — сказал он, подумав, что если начальство хочет краситься, то почему бы и не покраситься — в конце концов, лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.

Бруснецов заметно повысил голос:

— Я говорю не о подкраске, а о полной покраске. Прошу внимать обоими ухами. — Он так и сказал: «Обоими ухами», а не «ушами», сознательно коверкая слово — в этом тоже был особый старпомовский шик. — Кстати, боцманюга, ты не знаешь, к чему видеть во сне, будто я изловил метровую щуку?

— К большим неприятностям, — авторитетно сказал Козлюк. — И к болезням.

— Ты хоть думай, о чем говоришь, — обрезал его Бруснецов. — Шутки-то у тебя, между прочим, дурацкие.

— Я не настаиваю на своем мнении, — обиделся Козлюк. — Но так бабы у нас говорили.

— Нашел мне еще оракулов, — буркнул Бруснецов. — Поторопись со списком. Мне сразу после подъема флага к командиру идти.

Он зашагал дальше по палубе, подмечая, что следует убрать, а что заменить, встретил на пути Суханова, который только еще торопился в кают-компанию, хотел спросить, как дела в акустическом посту — золотую иголку придется прежде всего искать акустикам, — но не спросил, а так отпустить Суханова уже не мог.

— Это вы, что ли, говорили, что Клязьма во Владимире течет?

Суханов несколько смутился, но, поняв, что старпом с кем-то его спутал, весело сказал:

— Так точно, товарищ капитан третьего ранга.

— Ну-ну. — Бруснецов козырнул и пошел дальше, потом глянул на часы: сейчас вахтенный офицер объявит малую приборку, потом сыграют большой сбор, подъем флага... «И закрутится машина, — подумал он. — А Козлюк со своими бабами все-таки олух царя небесного. «К неприятностям, — передразнил он, — и болезням!» А типун на язык не хочешь, оракул из боцманской кладовки?»

До подъема флага он успел обойти и внутренние помещения, спросил у баталеров:

— Ларисок и стасиков много?

— Ларисок поменьше, стасики есть.

— Сегодня все продукты и все имущество выгрузить и передать на береговые склады. Помещения продегазировать.

У начальника интендантской службы полезли на лоб глаза.

— Помилуйте, товарищ капитан третьего ранга.

— Миловать вас будет господь бог, если таковой еще имеется, а я миловать не стану. Взыщу по высшей категории.

Бруснецов слов на ветер не бросал — это интендант уже испытал на собственной шкуре, когда по весне не завез вовремя новое матросское обмундирование взамен выслужившего срок, — и покорно сказал:

— Есть.

Бруснецов снова поднялся на верхнюю палубу, к нему тотчас же подошел вахтенный офицер, представился:

— Вахтенный офицер лейтенант Петров. Разрешите закончить малую приборку?

— Вижу, что вахтенный офицер, вижу, что лейтенант Петров, — пробурчал Бруснецов. — Заканчивайте малую приборку. Дайте сразу же команду: приготовиться к построению по большому сбору. Форма одежды для личного состава... — Бруснецов задумался: было бы неплохо вывести людей, одетых в форму номер два — черные брюки, белые форменки, но тогда бы пришлось идти к командиру, то да се. — Личному составу — рабочее платье, бескозырка, офицерам и мичманам — синяя рабочая куртка, фуражка. Пусть дежурная служба позаботится, чтобы в низах, кроме специальной вахты и дневальных, никого не оставалось. Подвахтенным также выйти на построение.

— Есть, — несколько растерянно сказал вахтенный офицер, не поняв, чем вызвано это скрупулезное перечисление, кому быть на сборе и во что одеться. Как только старпом скрылся в надстройке, вахтенный офицер бросился к себе в рубку, полистал вахтенный журнал за последние сутки: никаких ЧП в журнале не значилось, увольнявшиеся на берег матросы и старшины вернулись вовремя и без замечаний, все офицеры и мичмана уже прибыли на борт. «Дела, — подумал вахтенный офицер. — Не иначе опять проверка надвигается. Из бригады, прости господи, были... Может, теперь флот пришлет своих? А вдруг из Москвы, от самого Главкома? Де-ла-а...»

Сыграли большой сбор, привычно прогрохотали трапы и палубы, моряки занимали свои места вдоль бортов. Следом за моряками появились мичмана и, подравнивая неровные линии, стараясь придать строю надлежащий порядок, начали выхаживать, как гусаки. Потом показались офицеры, и мичмана убрались в строй, а офицеры продолжили то, что не успели доделать мичмана.