ВЕЗЕНИЕ, ПРУЛЬНОСТЬ и всякое НЕПОНЯТНОЕ в моей жизни

А однажды мы сидели в ресторане у окна (завтраки были бесплатными, а с шикарных обедов и ужинов мы сбегали в соседние траттории) и случайно стали свидетелями следующей картины: из прилетевшего вертолета спускался шейх, естественно, весь в белом, а за ним – гарем, опять же, естественно, все участницы в черном. В таком не слабом количестве. Я так думаю, привез своих девок-чернавок специально классическую музыку послушать.

Вот такую роскошь взяли, да и выиграли, но, повторяю, это был единственный случай. Заметьте, исключительно из природной скромности я пишу «выиграли», а не «выиграл». Честолюбия то почти лишен.

Второй подарок судьбы – стажировка во Франции

А теперь предлагаю вашему вниманию второй судьбоносный вираж, уже в менделеевский этап жизни, который тоже очень сильно ее развернул. В результате его осуществления мой внутренний мир сильно изменился и качественно, и количественно. И можно сказать, что вторично я стал другим человеком.

И опять для этого чуда надо было столько этапов, зависящих от совершенно разных факторов и разных людей, преодолеть, просто офигеть можно! Прочитайте сами и согласитесь, ведь то, что случилось, и в самом деле удивительно! Без привлечения действия этого самого НЕПОНЯТНОГО, оперируя одним фактором о прульности, тут ну никак не обойдешься.

А началось то все с чего? Раньше я был уверен, что с президентского решения Шарля де Голля. Когда этот «последний Император», как его сейчас называют во Франции, взял да и вывел армию из НАТО! А наши подумали, подумали, да и оценили (правда, через десять лет) этот поступок и смягчили условия отбора туда стажеров (по сравнению с другими капстранами – военными участниками этого блока). Это я сам такую логику развития событий предположил, просто другой не смог представить.

И оказалось, что ошибся. Дальше объясню, почему я этого вопроса касаюсь.

После защиты

Как только официальное подтверждение защиты пришло, в иностранном отделе МХТИ меня порадовали, сообщив, что, согласно традиции института, имею право на годичную научную стажировку за границей. Конечно, если обосную ее значимость для страны и буду соответствовать и неким иным требованиям к кандидатам на таковую.

Увы, моя радость была быстро приземлена. В иные требования входило обязательное наличие партийности для стажировки в капстранах!

Я не был членом партии, более того, ни одного шанса не имел им стать в Менделеевском институте. У них была своя очередь для своих бывших комсомольских активистов. Тем более, что я ни в Ярославле, ни здесь комсомольским активистом никогда не был.

Правда, для поездки вторым комсомольским руководителем в ГДР со студентами на производственную практику меня им на время сделали. Первый руководитель – наш партийный босс, профессор Манаков, быстро мне придумал должность в бюро комсомола факультета – зам. секретаря по работе с иностранцами. Вот меня туда с его авторитетной подачи и кооптировали. И это было единственное положительное общественное пятно в моем активе и биографии для характеристики. А как он мне это красиво и грамотно подал: «Иностранцев в вашей группе полно? Полно! Ты с ними активно работаешь? Работаешь. Кто больше тебя на факультете с иностранцами возится, еще находясь в комсомольском возрасте? Никто. А то, что тебя до сих пор в бюро комсомола проспали – это их ошибка. Вот я им на нее тактично и указал».

А ехать в соцстраны (туда бы пустили, так как другим необходимым требованиям – женат, двое детей, морально устойчив – характеристика отвечала), кроме ГДР и Чехословакии, не очень-то и хотелось, да и было просто неинтересно. Наш уровень науки был неизмеримо выше. Можно было в Болгарию, где, судя по статьям одной научной дамы, она что-то эпоксидировала. Но опять же, глядя на уровень статьи, – только время терять. А вот чехи с немцами нашими окислительными проблемами совсем не занимались.

Итак, США, Канада и развитая капиталистическая Европа для меня были полностью недостижимы, а в нейтральных Скандинавии, Австрии и Югославии моей тематики тоже совсем не было. Как резюме – полная безнадега.

И хотя меня включили в группу потенциальных стажеров, разрешили заниматься английским и даже товарищи из органов начали со мной активно работать, я прекрасно понимал бесперспективность всех этих сотрясений воздуха и телодвижений. И честно даже не очень-то расстраивался, ну, думаю, не судьба, что сделаешь.

Тем более, что НН в это время начал меня подтягивать к должности своего заместителя по научной работе. Я потом понял, почему.