ВЕЗЕНИЕ, ПРУЛЬНОСТЬ и всякое НЕПОНЯТНОЕ в моей жизни

Спирта такой чистоты фирмы «Пролабо» мне до этого никогда не попадалось: 99,999 – содержание основного вещества. Грех его было на химию пускать. И для всего коллектива к празднику я всегда готовил всякие настойки, от которых голова никогда не болела (независимо от количества выпитого, были и такие экспериментаторы у нас).

В Габесе из местных крепких напитков можно было купить только «Буху» – кстати, совсем и неплохой напиток на базе отходов инжира. Производства богатой местной еврейской семьи Сраёб. Но и он стоил очень дорого, почти как самая дешевая граппа. А до представителей этой семьи во Франции (Хедди, мужа Элен), чтобы надеяться на скидочку по знакомству, было не добраться. Действовал запрет на любые прямые почтовые связи. Только через посольство.

Так что я выступал общим поителем и спасителем. Но такая лафа длилась недолго, полгода максимум. Местное институтское начальство внезапно прозрело (кто-то из наших в столице прокололся), и был издан указ – русским преподавателям алколь не выписывать.

Но значения химического термина «этанол» они не знали. А я им убедительно доказал, что в отсутствии «альколя» именно он был совершенно необходим для практических занятий с тунисскими студентами! Это был, конечно, не «Пролабо». Но мы в Менделеевке избалованы качеством нашего спирта не были, пищевого такой очистки тоже никогда не видели.

Поэтому для нашего коллектива в Габесе ситуация в первый год работы не изменилась. По-прежнему организация питейного ассортимента по праздникам была на мне. На второй год, с подачи товарища Горбачева все принципиально изменилось, но это уже другая история.

Как ни странно, там за все время со мной только два сильно неприятных случая произошло: один раз чуть не укусила очень нехорошая пустынная гадюка. Лежала незаметно, прикинувшись шлангом в выемке у двери прямо у входа в мою квартирку. Пока я ключ искал, сумку с плеча снял и на нее поставил. Кому такое понравится – вот змеюка ее и клюнула. Этим себя выдала. Пришлось прибить камнем, без всякого сожаления, это был далеко не полоз! А если бы не моя всегдашняя рассеянность с ключами? И я бы сам на нее наступил? Интересно, нашли бы быстро подходящий антидот? Далеко не факт.

А второй раз меня просто выдернули из демонстрации фанатиков–мазохистов. Правда, сначала другие туда втолкнули! Ее участники в религиозном экстазе шли по дороге и лупили себя цепями, кнутами с гвоздями и чем попало по обнаженным спинам. И все окровавленные непрерывно вопили «Шах Хусейн! Вах Хусейн!» и еще что-то, хором повторяя за ведущим процессию муллой. Я на тротуаре стоял, в первых рядах зевак – любопытный идиот, да еще и гяур! Сзади трое рванулись, чтобы пополнить их ряды и меня просто внесли туда. Было и страшно, и ужасно, глаза у всех были совершенно сумасшедшие, цепи вокруг свистели. Весь кровью сразу был забрызган, хорошо, что пока чужой! За руку один из знакомых техников нашего института меня выдернул! Во кому тоже до сих пор благодарен! Даже свой маленький телевизор, уезжая ему оставил.

Всякие скорпионы, вышагивающие по подоконнику, задрав хвост, огромные тараканы, гуляющие абсолютно везде, и неистребимая плесень на стенах квартиры – это все цветочки. К ним относится и микро операция (наши медики в их больнице доброкачественную опухоль у меня вырезали) и потери сознания во время «трясучки».

Хуже иногда была атмосфера внутри коллектива. Не все советские коллеги были

из Менделавочки, многие пробивались сюда через большие преграды из глубинки и были готовы на все, чтобы закрепиться и выцарапать себе дополнительный год. Буквально на всё! В первую очередь – на доносы. Да и среди наших институтских (как выяснилось потом) такие тоже попадались. Очень непросто было. Жизнь в закрытой за загородкой колонии советских преподавателей, у которых жены впервые получили возможность не ходить на работу и всю неистраченную энергию переключили на сплетни, – не Рио де Жанейро. Совсем!

Но мне и тут повезло – среди менделеевцев я встретил трех настоящих людей и подружился с ними на всю оставшуюся жизнь. Но и про великого Олега Куляшова (могущего запустить любую химическую установку, особенно если это никому не надо), его незабвенную супругу, «палестинскую узбечку» Эмму Симховну, про умницу Андрюшу Акользина c молодой супругой Аллочкой я расскажу подробненько в соответствующей книге о своих зарубежных поездках. Опять же, тьфу, тьфу!

А третий – наш руководитель Алик Альтах, прямо надо мной проживающий. Какая была (к огромному сожалению, уже ушел от нас) творческая личность: мы вместе программу всех праздников с ним лепили. И его внешне суровая, но очень душевная и умная супруга (единственная из женщин, с кем хоть про литературу поговорить можно было) часто стучала в потолок, приглашая меня на вкуснейший ужин. Представляете реакцию соседних дам поселения, когда она с верхней террасы мне кричала:

– Игорь, бери подушку и поднимайся. Алик опять в посольство уехал-.