Везучая

Как только включалась камера и звучала команда Бондарчука «Мотор!», Юра Шпагин – так звали «веселого» – хлопотал лицом по-черному. Хлопотать лицом и сучить ногами – любимые выражения нашего педагога, сильной, гордой и красивой Софьи Станиславовны Пилявской, народной артистки Советского Союза. Это означало активно изображать мимикой какое-либо душевное волнение, гримасничать, вращать глазными яблоками так, что они едва не выпадали прямо под ноги, которые сучили, то есть, постоянно перемещались и дергались, указывая опять-таки на мощные чувства, испытываемые персонажем. Вкупе это выглядело неестественно, и на актерском сленге означало элементарный «зажим». Зажатый актер похож на марионетку, и Станиславский, окажись он рядом, ни за что ему не поверил бы.

Короче, хлопотать лицом и сучить ногами – это расписаться в том, что ты слабый артист. Плохо работал над образом, стало быть. А вот если работал на совесть и буквально сжился со своим героем, то тебе передались его пластика и жесты, ты раскован и убедителен, поскольку знаешь, почему именно так ведет себя изображаемый тобой человек.

Юра дергался, наверное, потому, что Бондарчук нам никаких указаний не давал. А что такое артист без режиссера? Ананас в собственном соку.

– Артисты массовки, внимание! Сейчас все аплодируем Вертинскому! Сразу, как кончится песня! Дайте фонограмму! – раздалось в мегафон пожелание второго режиссера.

Зазвучала песня «Сегодня полная луна, как бледная царевна». Актер, изображавший певца, начал правильно разевать рот и жестикулировать. Все послушно и заинтересованно внимали. Фонограмма закончилась. Мы, как зайцы в барабан, заколотили руками в перчатках. Стоп! Снято.

Бондарчук остался доволен. После нескольких дублей ладони болели, а от Вертинского подташнивало. Юра Шпагин, похоже, устал, потому что перестал дергаться. И вдруг, в перерывах между дублями, выяснилось, что он ищет партнершу для показов в театры.

– Мы с тобой могли бы сделать показ. Ты показываешься – я тебе подыгрываю, и наоборот. Давай cрепетируем Сарояна «Эй, кто-нибудь!». Я эту пьесу в областном театре два сезона играл и свой текст знаю. Там классный отрывок, можно здорово сделать. Для актрисы очень выигрышный материал! Ты там весь диапазон проявишь! – обратился Юра ко мне взволнованно, если не сказать – пылко.

– Да, диапазон просится наружу, чего греха таить. Я уже своих однокашников в партнеры брала, но как-то не заладилось.

– Вот посмотришь – мы заладим, – оптимистично заявил Шпагин.

Его предложение стоило того, чтобы несколько часов бить в ладоши, так и не отведав вкусное на вид пирожное.

Текст я выучила быстро. Мы встречались для репетиций почти каждый день. Довольные друг другом, мы с Юрой быстро подружились. За обнаженность природы я прозвала его «Шпагин наголо», использовав воинственное восклицание мушкетеров «шпаги наголо!»

С Юрой было легко. Искренний, спонтанный, открытый, без двойного дна человек. Несколько наивный и от этого провинциальный. А если учесть, что я и сама была такая, тандем у нас сложился. Репетируя, мы орали, срывали голоса, шептали и плакали в конце отрывка настоящими слезами, удивляясь, как хорошо мы друг другу подходим. Настрой был только на победу.

Особенно, когда Юра велел мне смешать в литровой банке грецкие орехи, мед и протертый лимон вместе с корочкой, дать настояться в темноте и съедать столовую ложку этой смеси ежедневно.

– Ты не представляешь, как это заряжает! Такой витамин прет! – кричал мне в лицо Юра с вытаращенными глазами. Ничего не оставалось, как поверить.

Видимо, благодаря витаминам, мы по-пластунски пробрались на показ в театр имени Гоголя. Не скажу, что нам рьяно хотелось работать именно в этом театре – изо всех московских театров он слыл самым нереспектабельным. Но ведь начинать с чего-то было надо.

Показ был общий. То есть, не только мы со «Шпагиным наголо», а еще несколько трепещущих артистов. Но, несмотря на вовремя съеденную смесь, мы там как-то затерялись. Хотя после, когда расходившиеся артисты делились впечатлениями от показа, кто-то сказал, что я комиссии понравилась, но подобная артистка в этом театре уже есть. Типаж! Твой меч – моя голова с плеч…

– Первый блин всегда комом, не переживай! – подбадривал меня Юра. – Главное, что мы не поодиночке. Один в поле не воин – хорошая пословица. Мы еще всем покажем.

– Да не хочу я воевать. Мне бы, знаешь, мирным путем.

– «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути» – пропел Шпагин на всю улицу, по которой мы шли к метро.

– Юр, а ты хотел бы, чтобы твои дети стали артистами?

– Ни за что! Я же им не враг.

– Почему сразу враг? А если талант? Если они гении?

– Вот только если гении. А так мыкаться, как я – не пожелаю никому, тем более – своим деткам. Доказывать постоянно, что ты не осел и не бездарь. Муторно.

– Я тоже. Не хочу доказывать.

– Может, нам другие профессии надо было выбрать?

– Не знаю. Мне с юности казалось, что это дело – для меня. Я не учитывала, насколько сложно окажется потом, уже с дипломом. Что прописка на пути встанет.