Везувиан

Деревянная конструкция, состоящая из рамок, подъемных механизмов, валов, крючков и шнуров. Сверху сложной машины свисала лента из железных пластин. Ко мне подошел Ян. Боковым зрением я заметила, что он следит за моим взглядом.

Я долго рассматривала непонятный механизм, пытаясь отгадать, для чего он нужен.

– Что это? Прадедушка Терминатора?

Ян рассмеялся.

– Знаешь, а ты ведь недалека от истины. Это – Жаккардова машина. Старый ткацкий станок. Предшественник компьютера.

– Так здесь раньше была ткацкая фабрика? А я сразу и не поняла. Как работает этот станок?

– На обычном станке продольные нити протягиваются вдоль станка. – Ян показал рукой, где именно. – Еще должно быть две рамки, половина нитей крепится к одной, половина к другой. Рамки перемещаются вверх-вниз, а в отверстие между ними челнок протягивает поперечную нить. В результате нити переплетаются, получается ткань. Но на этом станке нет рамок. Нить цепляет стержень с кольцом. Это первая машина с программным управлением появилась задолго до компьютеров. Так что это действительно дальний предок Терминатора.

Я улыбнулась и посмотрела наверх, откуда свисала лента со странными металлическими пластинами с кучей отверстий.

– А это для чего? – Я показала на ленту.

Ян дотронулся до одной из пластин.

– Это – первая перфокарта. Носитель информации, зашифрованной в двоичном коде. Один – ноль. Есть отверстие – нет отверстия. Нить проходит – не проходит. Такие карты создали первые в мире программисты. Такой механизм быстро делал сложные узоры на тканях и вскоре вытеснил с рынка ручной труд.

На фоне Яна я чувствовала себя полным неучем. Он рассказывал живо и с интересом, было видно, что его увлекает история. А может, техника. А может, ткацкие фабрики. Или перфокарты. А может, все вместе. Меня же увлекал только «Манхэттен» в моем бокале, который уже заканчивался.

У Яна зазвонил телефон – привезли еду.

Мы стояли за барной стойкой и раскладывали еду по тарелкам. Ян наполнил нам бокалы, и мы сели за стол в центре зала. Было странно сидеть в пустом зале вдвоем.

Еды было много. Салат с рукколой и копченым лососем, тосты с авокадо, паста с соусом песто, сливочный тыквенный суп, утка под облепиховым соусом, салат с тофу и вялеными помидорами. Я была такой голодной, что перепробовала все. А Ян съел только пару блюд.

От еды и алкоголя я расслабилась и задумалась о познаниях Яна в ткацких станках, компьютерах и музыке.

– Где ты так научился играть на фортепьяно? Ты так играешь, что логично было бы предположить, что твоя работа связана с…

– Нет, – Ян перебил меня, – это мое увлечение. Моя мама – учитель музыки, она с детства привила мне любовь к ней. Как поживает Бухс?

Резкая смена темы удивила меня, но я не подала виду и охотно пустилась в рассказ. О малыше я могла говорить бесконечно. Я часто делала это в переписке, присылала Яну фото и видео. Потом мы переключились на другие темы. Путешествия, кино, воспоминания детства, родители. Точнее, в основном рассказывала я, потому что Ян отвечал кратко и сухо или вообще молчал.

– Ты сегодня выглядишь обворожительно, Стефа. – Ян прервал мой монолог о родителях.

– Что? – Я растерялась, потому что комплимент прилетел так внезапно. – Спасибо за комплимент. Ты говоришь как мой дедушка, – засмеялась я. – Сколько все же тебе лет?

– Двадцать шесть.

– Чуть моложе моего дедушки, – улыбнулась я.

Что я узнала о нем за сегодня:

Ему двадцать шесть.

Он любит путешествовать один.

У него мало друзей —???

И нет девушки —???

У него странная работа, про которую он не говорит.

Он кажется очень умным человеком и разбирается во многих сферах.

Очень любит читать.

В нем есть что-то от фрика.

У него есть мама, которая работает учителем музыки.

Он мало рассказывает о себе и странно себя ведет.

Когда парни приглашают девушек на свидания, они улыбаются и очень стараются понравиться. Ян не старался. Да, он снял бар, заказал много безумно вкусной еды, но… Он почти не улыбался, говорил серьезным тоном, иногда слишком резко, когда ему что-то не нравилось в моих словах. Нет, он не дерзил и не показывал специально свою неприязнь. Но он отталкивал меня от себя всем своим видом и поведением, вел себя так, будто я сама навязалась на свидание. Как будто такое поведение для него естественно. Иногда не дослушивал до конца и бестактно перебивал. Поднимал руку вверх, призывая меня замолчать. Как он общается с людьми? Кто будет терпеть его такого? В обществе есть определенные нормы общения и поведения, Ян их явно не соблюдал. Мне это было непонятно. По переписке он казался добрым, мягким и таким уютным. Я ожидала увидеть плюшевого медвежонка, пускай даже потрепанного, старого, со свалявшейся шерстью, дырками и заплатками, а получила кусок холодной гранитной плиты. Вот только глаза как у игрушечного медвежонка. Черные глаза-пуговки. Они мне нравятся. Я задумалась, а действительно ли это один и тот же человек? Ян из сети и Ян, который сейчас передо мной? Они казались очень разными.

После ужина я попросила его сыграть что-нибудь.

– Не жалеешь, что пришла на встречу, Стефа? – спросил он, закончив.