Via Baltica (сборник)

Как же, остались! Его-то мы с режиссером и обнаружили в дебрях за чудесным Кайренским источником. Та же самая Передвижная Rontgenовская установка. Ничего, что один скелет, – именно это и потрясает современного человека; еще его трогают ужасы, взрывы, насилие, открытые переломы, простреленные черепа, чмоканье мин – все остальное серая повседневность и глупая беллетристика! Если быть точным, скелет «Икаруса» обнаружил я, а режиссер обомлел, восхитился, почувствовал импульс и разохотился делать фильм! Разохотился не на шутку, а поскольку он был довольно известен, мог бы и деньги на постановку добыть. Он почему-то вспомнил железнодорожный мост под Лидувенай – самый длинный во всей Литве! – и стал выдумывать сцены одну за другой. Действие почему-то происходило именно в Лидувенай, он, видно, родом оттуда. Обычно скупой на слова, он говорил без умолку, и слова эти были верны: хватит уже натужных и мутных литовских клише. Это проклятое самокопание! Эх, динамика требуется, динамика! Быстро узнай, есть ли еще такие автобусы! Хотя бы один остался?

Он и подбил меня – не написать сценарий, а вспомнить эту историю давней любви и болезни; она выплыла без всяких усилий, сама собой, как месяц из тумана или рыбацкая лодка из заводи: ближе, ближе, а потом так медленно мимо, а я все сижу в зеленой осоке на берегу и наблюдаю, как странно движутся люди в том прошлом, происходят какие-то незначительные события, падают в реку желтые листья и щепки былых времен, оседает пыльца, всплывают утопленники – самоубийцы или просто несчастные и ни в чем не повинные соотечественники… Плыли себе и приплыли, а месяц опять унырнул в слоистую мглу – и уже ничего не видно. Плюх! – перевернулась незримая невидимая щука, а может, Мика снова шагнула с понтона? Вряд ли.

Тот режиссер, если упрется, не оставит в покое. Все звонит и сурово спрашивает: «Ну? Уже начал?» «Что?» – отвечаю я, позабыв про ржавый драндулет. «Сценарий!» – напоминает он и опять пропадает на месяц. Болтается с театром по свету – ив Израиле был, и в Португалии. Из Израиля привез мне гостинцы – бутылку итальянского вина и компактный диск Леонарда Коэна,  – а у меня тогда и плеера не было. Теперь уже есть, я слушаю диск и благодарю Мантойфеля, известного специалиста по части кишок. Еще я узнал, что этот Cohen родом из Каунаса, – вдвойне приятно. А в прошлом году – я уже рассказывал? – мы с Мантойфелем случайно столкнулись во Франкфурте. Он тогда и про Эльзу спросил, а что я ему отвечу? Ничего утешительного про Эльзу – вечно болеет, пить начала, я ее сам лет десять не видел, хотя живем в одном городе, сам знаешь, Роберт, как бывает. Жаль, пробурчал Мантойфель, очень жаль, тут же глянул на циферблат и бросился к своему терминалу – он еще выглядел молодо и спортивно.

Знаешь, сказал как-то раз режиссер, ты перво-наперво сочини заявку, сумеешь? Без всяких пассажей – сухо и сжато! Это будет первый этап. А потом поглядим. Почему-то я вспомнил всех литовских писателей-сценаристов, которые в те еще времена сотрудничали с кино: они либо сходили с ума, либо до скончания дней судились с директорами и режиссерами, словом, со студией. Лишь единицы умели попасть в унисон с кинодеятелями или, чуть-чуть поработав, расстаться по-доброму и навсегда. Все спешили за длинным рублем, но по дороге их распинали, рвали на части, клали на печально известное прокрустово ложе – и счастлив был тот, кому вообще удавалось выжить. Конечно, попадаются исключения, но всем известно, что они подтверждают. Правда, были уже не те времена, но принципы сохранились – и каждый знал свой шесток… Все-таки заявку я написал. Даже дал волю фантазии. Хотя – какая может быть воля на нескольких машинописных листках? Не до жиру. Хорошо, сказал режиссер, очень даже прекрасно. А ведь знал: если случится чудо и он запустит картину про Передвижные Rontgenовские установки, от заявки ничего не останется, ну разве название, мост в Лидувенай и тот допотопный автобус. Все, хватит. Вот она, эта заявка, – подам такую, какая вышла. Пусть так и закончится эта история, удаляющая мое клочковатое прошлое. История болезни и любви.