А городок шушукается: была, люди видели, как прибегала ночью! Мораль и атмосфера тех лет. Моральный кодекс строителя коммунизма на фанерном щите в школьном (больничном) дворе. Девушке больше нет места в родном городке – ее заметили возле автобуса ночью. Но и в автобусе нет ей места. Эрвин и рентгенолог пытаются ее успокоить. Появляется мать Эйсвины и на глазах у всех любопытных плюет ей в лицо: сгинь, потаскуха! Эйсвина берет чемодан и уходит. Она чувствует, в какую сторону повернет машина, и становится на перекрестке. Люди неторопливо идут за ней. Эйсвина на глазах у всех раздевается. До пояса. Словно хочет еще один раз подвергнуться действию незримых лучей Rontgenа. Стоит полуголая посреди дороги. Автобус сигналит и тормозит. Люди подходят ближе, медленно обступают. Без слова, без звука, как полусонный паводок. Из автобуса выбирается доктор, следом Эрвин. Просят по-доброму, после хватают за руки. Даже толкают – Эйсвина падает. Поднимается и встает перед капотом автобуса. Начинает накрапывать. Не двигается толпа, стоит полуголая девушка. Стоит и упрямо смотрит перед собой. Трагикомедия, возмущается доктор. Эрвин испуганно шевелит губами – знает, что люди могут в сердцах растерзать его. Руки его дрожат. Но он лезет в автобус, выносит резиновую со свинцом (антирентгеновскую) накидку и покрывает девушке плечи. И говорит: отойди по-хорошему, хватит уже! Эйсвина как будто не слышит. Вспышка молнии – и на мгновение озаряется узкая грудная клетка Эйсвины. Только мгновение, но можно заметить на ней пятно. Автобус маневрирует – рулит на обочину, едет по лугу и, одолев лишь несколько метров (можно и больше), застревает в раскисшей земле. Ревет мотор, с визгом прокручиваются колеса. Ни с места. Тогда Эйсвина поворачивается и идет назад. И только теперь она видит толпу. Останавливается: против нее весь город! Атеисты, кликуши, учителя, коммунисты. Аптекарь, лесник, почтальон, главный врач, даже ксендз. Дети и старики. Однокашники и матери с младенцами на руках. Все. Стоят и смотрят. И у каждого на лице – свое. Радуга всевозможных чувств. Вечная городская толпа. Одна половина готова ее закидать камнями, другая – носить на руках и объявить святой. Прав этот доктор: трагикомедия, хотя никто не плачет и не хохочет. И вдруг нежданно пробивается солнце – весной погода часто меняется. И у всех вдруг видны не только грудные клетки – скелеты. Видно, как бьются сердца, как раздуваются легкие. У одних от солнца они опадают, у других разрастаются, ширятся. Пока солнце не закрывает небольшая черная тучка – и снова все становятся одинаково серыми. Тогда из школы с учебным скелетом в руках выбегают мальчишки. Кости дрожат, сотрясаются. Школьники ставят скелет посреди дороги напротив Эйсвины. И хохочут. Вдалеке ревет и, пыхтит автобус. И погружается все глубже и глубже. Уже в земле полуоси. Уже обода под землей. Черт возьми, что за волчья яма? Но люди не обращают на автобус никакого внимания. Смотрят на фальшивый скелет и на Эйсвину. Она накидывает на костяк резиновый фартук и уходит к автобусу. А там и окон уже не видно – все под землей. Но она успевает еще запрыгнуть в открытый люк – оттуда появляется мужская рука и втаскивает ее внутрь. Через мгновение автобуса уже нет. Толпа ахает. Все тут же расходятся и об Автобусе не говорят. Больше ни разу не говорят. Ни слова. Автобус – автобус Rontgenа – для этого городка превращен в табу. Через какое-то время приезжает комиссия. Копают, работают. Появляются экскаваторы. Но Автобуса в этом месте нет. Провалился сквозь землю!
