Вячеслав Тихонов

«Восхитительно!» Морис Дрюон, писатель.

«Труд, предпринятый создателями фильма «Война и мир», колоссален. На экране большое, волнующее произведение, истинно национальное, произведение, проникнутое высокими и гуманными мыслями, могучее, глубокое, русское». Газета «Советская культура».

«Шедевр киноискусства». Газета «Житель Оттавы», Канада.

«Американская экранизация тоже великолепна, но настоящим произведением искусства можно назвать только фильм Бондарчука». Газета «Сюн юкан», Япония.

«Исключив несколько незначительных деталей, это очень верная экранизация произведения моего предка. Мне кажется, что лучше сделать было нельзя». Внук Льва Николаевича, граф Толстой. Интервью газете «Франс-суар».

«Ошеломляюще!» «Газетт», Франция.

Нет ничего удивительного в том, что подбор актеров-исполнителей в исторический и эпохальный фильм превратился в длительную, многотрудную, нервную и во многом непредсказуемую процедуру. На главную женскую роль Наташи Ростовой пробовались многие ведущие актрисы. Назову лишь самых известных: Анастасия Вертинская, Наталья Фатеева, Людмила Гурченко. Однако выбор Сергея Бондарчука оказался, как всегда, неожиданным. После десятков проб он остановился на девятнадцатилетней дебютантке, выпускнице Ленинградского хореографического училища имени А.Я. Вагановой, балерине Ленинградского театра опера и балета Людмиле Савельевой.

Еще большие сложности наблюдались при утверждении актера на роль Андрея Болконского. Осенью 1962 года съемки «Войны и мира» уже шли полным ходом, а кому быть князем — никто, включая самого Бондарчука, еще не знал!

Сам Сергей Федорович определился с кандидатурой давно. Он видел в Болконском исключительно Смоктуновского. Но поскольку Иннокентия Михайловича уже ангажировал Григорий Михайлович Козинцев на роль Гамлета в одноименном фильме, то вся интрига заключалась лишь в том, кто кого перетянет и пересилит. Точку в затянувшейся возне поставил сам Смоктуновский. Он решил играть Гамлета. Режиссеру оставалось выбирать из таких актеров, как Юрий Соломин, Эдуард Марцевич, Олег Стриженов, Василий Лановой и Вячеслав Тихонов.

О том, насколько сложно обстояло дело с подбором актеров на главные роли, читатель может судить и по такому примеру. Здесь я позволю себе некоторую авторскую вольность, за которую приношу извинения.

Вот фрагмент из моей книги о Василии Лановом.

«После совместной работы на Киевской киностудии Лановой и Бондарчук поддерживали добрые товарищеские отношения. Так что вовсе не случайно Бондарчук, начавший работу всего-навсего над «Войной и миром», предложил вахтанговцу, своему земляку, пробы на Курагина.

Лановой на это ответил:

— Серега, я понимаю, что Толстого любому актеру играть всегда в радость, но прошу тебя об одном: дай хотя бы попробоваться на князя Андрея!

— Обещаю, попробуешься, о чем речь! — заявил Сергей Федорович. — Только не сегодня. Для тебя уже приготовлена форма кавалергарда Анатоля Курагина.

Лановой тщательно сыграл пробу.

Через три дня звонит ему Бондарчук и выдает:

— Никаких князей Андреев! Будешь играть Курагина. Ты не представляешь, как вписался, даже впечатался. Лучше тебя я никого на эту роль не найду».

Василий Семенович, обычно весьма спокойный, тут не выдержал, сказал, что Бондарчук не держит слова, причем сделал это не в самой приличной форме.

На том земляки тогда и расстались. Роль Анатоля была отдана Вадиму Медведеву из Ленинграда, который до того сыграл Евгения Онегина. По правде говоря, Бондарчук взял его на безрыбье — человека хрупкого, уже пожилого.

Для Онегина он еще так-сяк годился, но для Анатоля нужен был актер, отвечающий высочайшим стандартам мужского очарования. Лев Николаевич Толстой описывает Курагина как высокого чернобрового красавца. О его неотразимости мы узнаем по реакции других персонажей романа. Увидев этого молодого человека, не только женщины, но и мужчины застывают и с благоговением смотрят на него.

«Как хорош!» Такое вот высказывание часто преследует молодого Курагина.

«Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета набок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы».

Тут даже не Бондарчук — любой другой режиссер понял бы, что, кроме Ланового, Курагин никому не по плечу.

Прошел год после описанных событий. В вахтанговский театр на спектакль «Конармия» по Маяковскому и Бабелю пожаловали члены Комитета по Ленинским премиям — смотреть постановку на предмет награждения. Уселись все в первом ряду.

Лановой вышел на авансцену и зарокотал голосом Маяковского:

Время —
Вещь
необычайно длинная, —
были времена —
прошли былинные.
Ни былин,
ни эпосов,
ни эпопей.

В этот момент кто-то потянул его за штанину.

Василий Семенович, не глядя, лягнул наглеца ногой и продолжил: