Вязь (СИ)

«Это не могло быть случайностью!» — с досадой выкрикнула ведьма в чат россыпью букв. Слишком явственно она помнила прикосновения, дыхание, вкус и запах. Слишком точно чувствовала связь между не душами, но телами. Да и проклятая внутренность ныла, словно руки, оставленные без объятий чужих ладоней на морозе.

Утро Верона провела в немом сопротивлении случившемуся. И день: на работе, в магазине, везде, где выходило ее дороге пролечь сквозь городской пейзаж, ведьма угрюмо спорила с джинном в мыслях, обвиняя его во всех грехах. «Он хоть пишет?» — обращала внимание Верона на телефон, заглядывала в уведомления и убеждалась: пишет. Ищет ее, просит о разговоре, ругается и звонит; но ни одно из сообщений Верона так и не решилась прочесть. Она даже распробовала на вкус теорию о возможной влюбленности, совместимости на крайний случай, но горькая мысль тут же была отброшена в самый дальний уголок подсознания. Нет, чувств к черному ведьма не находила даже на глубине самобичевания. Страх, злость, отторжение, торги с совестью и жажда справедливости — этим мутил ее рассудок черный.

Альтруизм — медленное самоубийство. Лихая роспись в несостоятельности перед строгим судом эго оправдать свое существование. И кажется, что, отдавая по кусочку желания, мечты и надежды, ты обязательно станешь кем-то достойным строптивого потока судьбы. Кем-то, кто сможет пусть не сопротивляться, но плыть по течению, равновесно получая и отдавая. Не тонуть. Люди испачкали любовь к себе непростительной грязью, хотя на самом деле истинная болезнь — не знать, не понимать, не чувствовать сил смириться с собой и позволить себе жить. Просто жить. Без чеков, самозванных долгов и жажды наполнять смыслом каждую минуту отведенного времени. Верона остро чувствовала, как страх перед удовольствием, перед непростительной вседозволенностью цепляет ее за нервы.

Вероне хотелось оглядываться в поисках спасительной тростинки под аккомпанемент вибрации телефона. Вот пропойца стоит с протянутой рукой на опохмелиться, — нет, не подходит. Вот женщина пытается с сумками и коляской протиснуться в магазин между дверьми, — ведьма подхватила, помогла, судорожно вдохнув: чувство вины голодно, лениво бурлило внизу живота. Она не хотела идти домой, столкнуться с джинном. Предвосхищала наглый прямолинейный взгляд, самодовольный оскал. Нет, куда лучшим вариантом казалось шататься по подворотне, в которой, как назло, не было ни одной замерзшей души, кроме самой Вероны.

Во дворе на окраине района панельки содрогались от звуковых волн. Пьяные компании виднелись в проемах между домами, а на углу судорожно дышало черное пятнышко. Три шага к нему, и видение задрожало. Женщина, казавшаяся мокрой от пота, забилась под балкон многоэтажки. Одежда даже в темноте выглядела небрежной, свалявшейся, а черные волосы спутались, прилипли к лицу и, наэлектризованные, тянулись редкими ниточками к стене. Ее дыхание не было нормальным: Вероне казалось, что несчастная скоро упадет в обморок.

— Вам помочь? С вами что-то случилось? — ведьма сделала два несмелых шага, а потом присела, чтобы оказаться на уровне взгляда незнакомки. — Вы что-то выпили?

Выпила. Женщине не пришлось кивать или издавать хоть один звук, чтобы дать ответ. Все и так было ясно по сузившимся зрачкам. Верона повторила попытку:

— Помочь вам добраться домой? Вызвать такси? Скорую?

Но не успела незнакомка ответить — а может, и не смогла бы, — как грязный шум нищих дворов разрезал грубый оклик:

— Машка! Ну куда ж ты сбежала, а? Ты нам кое-чего должна, не забыла?!

Из-за угла выплыли две мужские фигуры, и на отрешенном, онемевшем лице Машки пролегла тень ужаса — и тут же угасла. Взгляды у незваных гостей были кровавые, хищные, цепкие; а приметив Верону, они налились злой радостью.

— Оп, а вот и наша подруга. Гражданочка! — криво ухмыльнулся один из бандитов, бритоголовый и жилистый, и уставился прямо на ведьму, сделав осторожный шаг вперед. — Вы это, не беспокойтесь. Она наша. Мы ее заберем куда надо.

Второй амбал позади медленно сунул руки в карманы. Ему улыбки давались и того хуже. Верона поднялась, сощурилась и потянула носом воздух. Отчетливый душок серы неприятно защекотал ноздри. Силуэты мужчин трепыхались, а от них, ведьме показалось лишь на мгновение, исходил смоляной дым. «Черные», — фыркнула ведьма.

— А куда надо? — Верона запустила руку в сумку, сдвинув ее на бедро. — Ей плохо, надо скорую вызвать.

— Не стоит, — буркнул амбал, когда как бритоголовый поспешил пояснить:

— Она ж просто перебрала. У нас тут вечеринка с прошлого вечера, видишь ли, и Машка на радостях слегка перестаралась… Это хорошо, конечно, что добрые люди в мире не перевелись, но поверьте, гражданочка, не нужно тут излишне сердобольничать. Вы ее нашли — и на том спасибо…