Вид из окна

- Скажи-ка, дядя, ведь недаром, в Москве нам легче с перегаром? - сказал он, наливая в бокал.

Освежив себя изнутри, направился в душ и минут двадцать пытался смыть с себя вчерашний день. Не получилось.

4

Пашу он нашел почти там же - на Арбате. Единственное, что изменилось в его внешнем виде - под глазом появился яркий синяк. Видимо, беседа с кредиторами не прошла даром. Увидев Павла, он явно обрадовался.

- Чувствую, сегодня кому-то нужна компания, специально стою на боевом дежурстве.

- Если так, то у тебя действительно нюх, - признал Павел.

- Вам нужны уши, нужен собутыльник и понимание. Три в одном - я готов.

Словцов на эту тираду ухмыльнулся и внёс коррективы:

- Душу, Паш, я вряд ли буду изливать, научен горьким опытом, это не помогает. Может, я наоборот - тебя послушать хочу. А вот посидеть куда-нибудь пойдем. О! Можно в то кафе, где я в прошлый раз брал коньяк.

Уже за столиком Павел заказал водки и деликатесов на закуску: малосольную семгу с лимоном, копченую свиную нарезку, целый букет зелени, сырокопченую колбасу, малосольные огурцы и ко всему бородинский хлеб.

- А вы гурман и, судя по всему, у вас творческий запой, - определил Паша, мгновенно опрокинув в себя первую рюмку.

Словцов чуть не подавился водкой.

- Да что вы все: творческий запой да творческий запой?! Запой не может быть творческим! Он бессмысленный, беспощадный и печальный, как всепоглощающая русская хандра! Я, кстати, вообще не пью.

- Я тоже, - иронично поддержал Паша, - просто промываю внутренности в чисто медицинских целях. Когда-то я работал в закрытой, скажем так, полувоенной лаборатории, и нам там регулярно выдавали по стаканчику...

- Ну тогда понятно, откуда такая регулярность, - сыронизировал, в свою очередь, Словцов.

- Регулярность как раз от бессмысленности. Бессмысленности моего существования. Типичный русский интеллигент, не нашедший себе места в жизни. Тема маленького человека в русской литературе, помню, писал такое сочинение в школе.

- Знакомо. А как же секретная лаборатория?

- Я, несмотря на регулярность, заболел. А кому сейчас нужны больные? В итоге - от меня просто избавились. Сначала - на работе, затем - семья. Теперь я избавляюсь сам от себя.

- Я пробовал - не получилось, - поделился Словцов, - но мой способ тебе, Паша, тоже не подойдет, потому что ты в нем пребываешь. Знаешь, я обязательно поселю тебя в моей книге, над которой сейчас работаю.

- Проходной персонаж? По принципу: так жить нельзя? Легкое сочувствие или пренебрежение читателей?

- Живительно в литературе то, что мы с тобой тут сидим, а читатель уже незримо присутствует здесь. Он смотрит нашими глазами в этот зал: на скучающего бармена, потому что утро, на похмеляющегося у стойки бизнесмена, потому что вчера была корпоративная вечеринка, на двух девиц, убивающих время в поисках подходящей компании. И, собственно, глазами автора, на нас самих. А нас уже здесь нет... или мы есть? - Павел разлил по второй.

- С этими барышнями я могу вас хоть сейчас познакомить.

- Нет, спасибо. Вчера познакомился с двумя юными интеллектуалками.

- Ясно, мне просто обидно, что они вас в расчет не берут, потому как вы общаетесь со мной.

- А мне не обидно...

- Потому что у вас сейчас есть самая красивая женщина...

- В точку!

- Но вы с ней поссоритесь, если будете продолжать пить.

- М-да... Ты меня тоже будешь воспитывать?

- Что вы?! Я всего-навсего нахватался в лаборатории какого-то излучения и вижу людей и то, что с ними происходит, можно сказать, немного по-другому. Вас даже не удивило, что я с первой встречи распознал в вас литератора...

- Я просто не люблю экстрасенсов. Это по части Стивена Кинга. Я человек верующий, живу по воле Божьей.

- А у вас есть гарантия того, что меня послал к вам не Господь Бог?

- Нет, - удивился такой постановке вопроса Павел, но тут же перешел в наступление: - Но и нет гарантии, что тебя послал не лукавый...

- На данный момент, Павел Сергеевич, вашу потрепанную душу даже в ломбард не возьмут, не то, что в ад. На фиг там ваш сентиментализм? Там нужны люди, уверенные в своей подлости и безнаказанности.

- Стоп! Я тебе не говорил свое отчество! На какую разведку ты работаешь?

- Уже не работаю, я все честно сказал. Вы позволите? - Паша поднял над столом бутылку, чтобы налить. - И я вовсе не экстрасенс. Я жертва своеобразного Чернобыля. - Он вдруг посерьезнел. - И жить мне осталось... Почти ничего не осталось. - Выпил, занюхал бородинским хлебом. - Вот тут, - он постучал себе в лоб указательным пальцем, - какая-то опухоль, уже не операбельная, поэтому, если б вы заплатили мои долги, поступили бы опрометчиво. А оттого что вы меня выслушаете или воспользуетесь парой безобидных советов, ничего страшного не произойдет. Даже наоборот. Вы мне понравились. Думаете, я перед каждым так, лишь бы выпить?

На некоторое время над столиком повисла тишина. Павел угрюмо налил еще по рюмке.