Вид из окна

- Собственно, ничего особенного, сюжет позаимствован в дюжине «мыльных опер». Хочешь уничтожить соперника - дискредитируй его. Банально, но срабатывает надежно, как яд кураре, который не берет только индейцев яномами, живущих на берегу Амазонки. Сделаем из него банального альфонса-ловеласа. У меня еще остались запасы некоторых нужных препаратов.

- В доме охрана, не подобраться. И что ты ему, в глотку вливать будешь силой? В чай подсыплешь?

- Джордж, это уже дело техники. Не можешь дома, сделай в магазине. Мне кажется, сейчас в России можно купить все. Я же тебе показывал кадры, где русская армия продает оружие своим врагам!

- Как будто в Великобритании такого нет, - скривился Истмен, будто ему было обидно за Россию.

- Все верно. В этом вся гнилая прелесть свободы и демократии. Русские догоняют цивилизованный мир, но делают это так же неистово, как свои революции.

- Да хрен с ней, с цивилизацией, меня сейчас больше интересует мой частный вопрос. Кого ты планируешь подложить к нему в постель?

- В доме две женщины, - хитро улыбнулся Уайт, - а это всегда соперницы, даже если они сами об этом ничего не знают.

- Вторая, между прочим, тоже не пустое место, а мать моего ребенка!

- Джордж, тогда определись, на ком ты хочешь жениться! В конце концов, у тебя должны быть элементарные знания психологии, Тауэр в зад Фрейду! Разделяй и властвуй! Неужели ты не помнишь? Двух сразу не получится, а по одной - бери и пользуйся. Пусть они тебе друг на друга жалуются...

- Ну и сволочь ты, Колин, - улыбнулся Истмен.

- А то! Специально учился.

- Делай как знаешь. Надеюсь на твою профессиональную гнусность.

- Джордж, ты же знаешь, я, если надо, Папу Римского подставлю, - расплылся в ответной улыбке Уайт, но потом вдруг задумчиво прикусил губу: - Хотя... русские настолько непредсказуемы...

2

- Где ты был допоздна? - тревожно спросила Вера, когда усталый и задумчивый Словцов вошел в гостиную.

- Вспоминал свое ремесло, встречался со студентами. Можно и мне чаю? - попросил он у женщин, сидевших перед экраном телевизора.

Обе вскочили и ринулись на кухню. После двух-трех шагов остановились и внимательно посмотрели друг на друга с какой-то ироничной ревностью. Затем Вера с улыбкой села на место, а Лиза с видом победительницы направилась к плите. Павел, впрочем, почти не заметил этой мизансцены.

- Познакомился с руководителем местного отделения Союза писателей, - продолжил он, - маленький такой, сухой... Николай Иванович. Принял меня хорошо. Спросил, чего у нас там - «в Центрах». А я говорю - ничего. Умирает поэзия, или умирают ее. Я даже написал нечто типа рифмованного протеста:

Поэзия не хочет умирать,

Хотя ее издатели хоронят,

И тикает, как Господа хронометр,

И пробует с рождения кричать.

В поэзию стреляли уж не раз,

Топили и подушкою душили,

Травили газами и ядом или

Дубиной колотили, рифмой масс

И гнали прочь с родимой стороны

Партийными проклятьями и матом,

Но всяк поэт рождается солдатом

И, как Кутузов, ждет своей зимы.

- Хорошо, - оценила Вера.

- Ничего хорошего. Кому сейчас нужна поэзия? Студенты-филологи читать не хотят. Еле программу тянут. Телевизор заменил нам все. Поэт в России больше пьет, чем поэт, - перефразировал Павел, потом задумался: - А Дом писателей в Ханты-Мансийске шикарный. Зал с камином для камерных встреч. О! А это что? - обратил внимание на книгу на столе.

- Стихи президента банка Дмитрия Мизгулина. Для тебя.

- Ну-ка, чем он теперь... промышляет...

Павел открыл сборник и начал вчитываться. В наступившей тишине Лиза принесла чай и бутерброды.

- Стихи. Настоящие. Традиционные. Чистые и проникновенные, - признал через несколько минут Словцов. - Удивительно. Вот и пример того, что нынче настоящего поэта просто не услышать. У него-то это откуда, если у него все так сложилось? - вгляделся Павел в строфы на очередной странице. - Хотя - откуда мне знать... Знаешь, Вер, если стихи написаны так, как это сделал бы ты сам, умей это, значит, они - настоящие. - И он прочитал то, за которое зацепился взгляд:

«Этот вечер не тронут прогрессом.

Вдалеке от полуночных стран

Дым печной расстелился над лесом,

Заклубился над полем туман.

Что за участь дана человеку –

Вдалеке от вселенской тоски

Без печали к ушедшему веку

Память прошлого рвать на куски.

Кто мы, где мы, зачем и откуда?

Все бежим и бежим в никуда,

Ожидая пощады и чуда,

Мы без боя сдаем города.

Жизнь прошла ради денег и славы,

Слишком поздно смотреть на часы.

Уронили высокие травы

Изумрудные капли росы».

- Жизнь еще не прошла... Я, во всяком случае, на это надеюсь, - грустно улыбнулась Вера.

- Реально, - согласилась Лиза, - вы, поэты, тоску нагоняете.

- И поэтому в России принято в поэтов стрелять, - ухмыльнулся Павел.

- Тебя же не убили, - возразила Вера.

- Это потому, что я плохой поэт. Гениев сразу - наповал. Русская забава такая. Правда, в ней любят участвовать иностранцы. Приезжают, как на сафари. Русские дефки энд стрельба по поэтам, - исковеркал акцентом последнюю фразу Словцов.