Вид на жительство

— … взгляд мой не поднимется выше складок твоего платья, не оскорбит похотливым прикосновением девственное лоно и трепетную грудь… Руку, позволь лишь припасть к руке, прими вечную клятву любви. Ты отстраняешься, — с обидой и горечью констатировал Альд, заметив мое непроизвольное движение. — Ты права, возлюбленная богов. Разве достоин я зваться твоим избранником? Тысячи сердец этого мира и иных миров, более чистых и храбрых, чем мое, падут к твоим ногам. Но я склонюсь к ним в последней надежде. Или кровь моя прольется здесь, к твоей и моей славе. Пусть Нить, сплетенная в честь моей любви к… — Альд запнулся на мгновение, подумал и продолжил, — … к тебе, станет свидетелем этой клятвы.

Я только теперь заметила ожерелье из кожаных веревочек, оплетающее шею парня и спускающееся до пояса причудливыми петлями с гроздями узелков. Сквозь дырочки в куртке, расстегнутой на груди, на месте выдернутых ремешков просвечивала рубашка. Он что, всю бахрому себе на шею намотал?

Эльф взял меч пальцами за лезвие и направил его острие себе в грудь. Оно прошло в самом центре «ожерелья», через ткань рубашки, окрасившуюся багровым.

— Сонтэн! — завопила я, обретя, наконец, голос.

Зачерпнув что-то попавшее под руку в рюкзаке в горсть, я метнула специи в торжественно-одухотворенное лицо дебила-эльфа. Альда обволокло золотистым туманом. Он закашлялся, выронив меч. Золотые пылинки осели на бровях и ресницах. Под пылью из мешочка, подаренного мне нечистью в лесах Тонких Озер, лицо эльфа постепенно стало приобретать осмысленное выражение. Альд шлепнулся на зад, недоуменно провел пальцами по щеке и поднял на меня глаза. Потом прикоснулся рукой к ране, скосил взгляд и стал рассматривать сочащуюся кровь.

— Чего я…? — спросил он совершенно нормальным голосом. — Что за абымж? А ты чего?

— Сонтэн!!! — снова завизжала я, подскочив к дыре-окошку и сдернув закрывающую его циновку. — Михо! Лим! Кто-нибудь!

… Хорошо, что Узикэль остался со своими друзьями файнодэрами. Его едкие замечания были бы сейчас не к месту. Мы, словно на тайном совете, расселись вокруг Альда. Сонтэн сделал несколько пассов над затухающей жаровней, ветки разгорелись. В неровном свете наши физиономии казались совсем очумевшими. Маг с профессиональным интересом прижал пальцами веки Альда и заглянул эльфу в глаза. Зрачки у парня были еще большими и жутковатыми. Н-да-а, я обнаружила еще одно ценное свойство золотого порошка.

— Что ел, пил? — отрывисто поинтересовался Сонтэн.

— Баат.

— Баат ели все. Еще что?

Альд попытался отвести взгляд, но уперся им в брата, немое воплощение укоризны, и со вздохом признался:

— Лепешки ел.

— Сырные лепешки? Эльфийские?

— Угу.

— Кто?

— Динора, — тут младший брат уже в упор посмотрел на старшего, заметно изменившегося в лице.

Сонтэн сколупнул приставшую к уголку рта Альда крошку и поднес руку к свету. Вместе к тестом к пальцу мага прилипло несколько золотых пылинок. Лицо учителя сделалось задумчивым.

— Осталось что-то? От лепешек.

Альд молча ткнул пальцем в потолок. Я сама полезла наверх и невольно присвистнула, очутившись в «купе» братьев. В своем временном помешательстве Альд устроил разгром. Нашла узелок с лепешками возле постели младшего эльфа. Он, видимо, руководствовался правилом «что не съем, то понадкусываю». Интересно, ему ли предназначалось «угощение»?

Сонтэн внимательно изучил остатки пиршества.

— Зачем ты это ел? — с брезгливой гримасой поинтересовался Эгенд. — Ты же знал, что Динора затаила на меня обиду!

— На тебя же, а не на меня, — огрызнулся Альд. — Хотя, — младший братец покаянно вздохнул, — она и тебе просила передать. Но там был тмин, я видел!

Сонтэн прикоснулся языком к краю подсохшей лепешки, произнес устало:

— Ты ведь из хорошей семьи, Альд, получил разностороннее образование. Неужели в детстве мама не учила тебя отличать тмин от семян копыт-травы?

Все, кроме меня, понимающе охнули.

— Здесь ее много, она всегда пробирается за границу Плетений. Некоторая нечисть сама высевает ее у человеческих селений. Чтобы легче было творить ворожбу, — уточнил учитель.

Альд с ужасом вытаращился на лепешки. Эгенд громко сглотнул.

— Маган-трава, другое ее название, лучшая основа для колдовства, особенно для порчи и приворотов, — продолжил маг. — Я проведу обряд, и мы узнаем, с какой целью тебя угостили лепешками.

— А тут и гадать нечего, — вырвалось у меня, — это же месть. Я видела, как Динора рвала травку у края станции. И сильно ругалась!

— Мне почему не сказала?! — возмутился Альд.

— Я пыталась! Ты даже слушать меня не захотел! Заладил: Кэльрэдин, Кэльрэдин! Это было после того, как Эгенд не захотел ее поцеловать… Я нечаянно подсмотрела, я не собиралась… случайно вышло…

— Эгенд, — сказал Сонтэн, отвлекаясь от странных манипуляций над жаровней. — Динора влюблена в тебя?

— Да, — бесхитростно и просто ответил эльф. — Она предлагала мне разделить с ней ложе. Я отказался. Объяснил, что душой и телом принадлежу другой.