Вид с пирамид

Рамсес наводнил страну дешевой рабочей силой — военнопленными. Словно бесконечные четки, увенчивают стены храмов многометровые барельефы, изображающие привязанных за шею друг к другу пленных. Говорят, их было несметное множество. Египетские писцы всех их тщательно подсчитали и занесли — нет, что я говорю, — вырезали на камне на вечные времена. Вот эти-то пленные и воздвигли многие из памятников, прославляющих Рамсеса.

До царствования Рамсеса евреи были в Египте на положении гостей. Только Рамсес, как повествует библия, возложил на них тяжелые трудовые повинности. Так, во второй книге Моисея, именуемой «Исход», в I главе читаем: «…Он построил фараону Питом и Рамсес города для запасов». Но кто строил их? Рабы? Был ли этот тяжелый труд гнетом для еврейского народа? Сегодняшние арабские ученые упорно отвергают тот факт, что евреи участвовали в возведении памятников древнеегипетской архитектуры. Они отрицают также применение там рабского труда и умалчивают о пленных.

Если мы и допускаем, что в рабовладельческий период истории существовали рабы и в Египте, то не можем отрицать, что в сохранившихся аккуратно веденных учетных книгах ни слова не говорится о труде рабов на строительстве пирамид и храмов. Не упоминается об этом и в папирусных сокровищницах. Создается впечатление, что во времена Рамсеса II вся основная тяжесть изнурительного труда свалилась с плеч египетского народа на плечи военнопленных.

До этих времен только две господствующие касты — жрецы и воины — владели собственностью. Им принадлежала власть. А низшим кастам предоставлялось трудиться. Французский историк Анри Валлон в своей «Истории рабства в древнем мире» пишет о положении народа в Древнем Египте следующее: «Жизнь низших классов была действительно жалкой. Невыносимо жалкой. Деревенские жители — земледельцы и пастухи ничем не отличались от сегодняшних феллахов, а в городах тяжелые трудовые повинности несли плотовщики и ремесленный люд. Это они доставляли гигантские гранитные блоки из Верхнего в Нижний Египет, возводили пирамиды и строили храмы».

И все же это были не рабы. Даже в рисунках из жизни царских дворцов слуги не изображаются рабами. Рабы привозились в Египет с чужбины. Из Нубии, с Ближнего Востока, из Греции. Торговля и войны обеспечили постоянный приток в Египет подневольной рабочей силы.

Во времена Геродота при заключении нубийско-египетских торговых соглашений в списке товаров, привозимых из Нубии в Египет, на первом месте стояли золото, слоновая кость и рабы. Как утверждают греческие историки, рабы доставлялись и из Греции.

Наибольшее количество рабов, очевидно, давали Египту победоносные войны. После удачных набегов и походов на чужие земли египетские цари с триумфом приводили пленных, не забывая рассказать об этих событиях в записях и рисунках и на различных памятниках. Например, в Карнаке иероглифическая запись сопровождается барельефом, где наглядно изображено, как царь-победитель привел пленных тридцати народностей. Среди пленных воинов есть и мирные жители покоренных земель, в том числе женщины и дети.

Труд пленных должен был способствовать прославлению египетских властителей. Геродот, мой самый любимый древний летописец, пишет, что народ египетский, проклиная память первых царей, строивших пирамиды, где ему приходилось надрываться до изнеможения, напротив, превозносил победоносные походы Сенусерта[15], позволившие переложить бремя изнурительных работ на плечи военнопленных. Египетские цари, как отмечает греческий историк Диодор Сицилийский, даже хвастали тем, что на некоторых гигантских стройках «ни одна, рука египтянина не устала от работы».

В эпоху Рамсеса — период захватнических войн и египетской славы — национальное самосознание выросло в чувство национальной гордости. Храм в Абу-Симбеле является национальным памятником.

Мы замерли в молчании перед храмом — последняя остановка во время нашего путешествия по Нилу, — охваченные непередаваемым чувством. Мы, обезоруженные критики, были поражены не деталями, а всем произведением в целом.

Глядя на этот памятник человеческой культуры., мы, люди современные, испытывали нечто подобное тому, что ощущают близкие друзья человека, пораженного смертельным недугом, о котором он сам и не подозревает. Как убийственна мысль, что в данном случае этот страшный рак разрушения и есть цивилизация, прогресс. Что это зло и есть добро. Через несколько лет, как только новая Асуанская плотина перегородит дорогу Нилу, храм в Абу-Симбеле погрузится на дно огромного озера. Не грустите, так должно быть. Озеро поглотит деревушки феллахов, поглотит и храм. Абу-Симбель погрузится в воду, как колокол[16].

Мы бродили в благоговейной тишине под сводами храма при закате солнца. Уже спустились сумерки. Нил казался безмолвным. Лишь птицы парили над зеркальной гладью да ветер терпеливо пересыпал песочные часы вселенной. Утром, когда первый солнечный луч, коснувшись горы, пронзит тьму храма и осветит алтарь, который охраняют Птах, Амон, Рамсес II и Ра Горахтей, чудесная святыня на миг озарится светом.