Видение луны

Половицы скрипнули. Пара ног в сандалиях. Черное кимоно. Эма поднялась взглядом по худощавой фигуре Назэ, мимо мечей на его поясе, черный шарф свободно висел на его шее, лицо было как из камня. Но глаза были наполнены решимостью, от которой ее пальцы дрожали, желудок делал сальто. Холодный пот стекал по ее шее.

Она надавила на него, и теперь он избавится от нее раз и навсегда.

Он смотрел на ее живот, вытянул руку. Эма напряглась, подвинулась. Она не могла позволить ему…

— Не шевелись, — сказал он, его тон был слишком мягким для того, что он собирался сделать. — Прошу.

Рана снова вспыхнула, и она охнула. Он шагнул ближе, опустил ладонь поверх ее. Холодные искры покалывали на ее коже. Она поежилась, сердце гремело в груди. Он это слышал? Он был так близко, но недостаточно. Она хотела… ей было нужно…

Нет. О, духи, нет.

Она точно сходила с ума.

Это явно был эффект того проклятого лекарства. Другого повода не было…

Он скривил губы, стиснул зубы, его глаза закрылись.

— Назэ? — прошептала она и охнула, дернулась вперед в его хватке. Зажмурившись, она прижалась лбом к его плечу, прикусив губу от боли. Запах дыма от его кимоно наполнил ее нос, удерживал ее на земле. Он держал ее, пока ее сотрясали волны агонии. Ее сердце, казалось, могло взорваться, хотя она не знала, было дело в боли или его неожиданной помощи.

А потом боль утихла до слабого пульсирования. Она прислонилась к стене. Его хватка осталась, нежная, но твердая. Близко, словно…

— Сама стоять сможешь? — прогудел голос Назэ ей на ухо, теплая дрожь проникла сквозь его обычный контроль. Его тело дрожало под ее ладонями.

Что он сделал? Она с раздражающей неохотой выбралась из его рук, отодвинулась, переживая из-за чувств, сотрясающих ее.

— Да, — выдавила она, поймала его взгляд, и он развернулся и вышел из комнаты. Его глаза казались тусклее, почти серыми.

Эма коснулась ладонью лба, мокрого от пота. Ее сердце еще колотилось, без его прикосновения она ощущала неожиданную пустоту. Словно часть нее унесли с ним.

Она вышла за ним, он смотрел на маленький двор.

— Ты… в порядке?

— Да, — но он не посмотрел на нее, сжимал перила.

Она кашлянула, встала рядом с ним на расстоянии. Прикосновение к нему вызывало приятные ощущения, и это не стоило повторять.

— Сенмей верит, что на мне метка смерти, что я выжила по какой-то причине, — он не ответил, Эма покачала головой. — Ты должен что-то знать. Хоть немного расскажи. Помоги понять…

— Тебе не понравится то, что ты увидишь, — его глаза снова сияли голубизной, посмотрели в ее глаза. — Лучше все оставить так.

— Как можно так говорить? Не нужно делать выводы за меня. Тут что-то происходит с этими не убиваемыми тенями и безумными снами, — его лицо осталось каменным. Духи, она хотела убрать эту маску. — Что за связь между нами, Назэ? Почему ты в моих снах? — но ее слова падали, он уходил без ответа. Его шаги стучали в такт с ее сердцем. — Назэ! — она бросилась вперед, но ее голова закружилась. Сжав перила, она зажмурилась, чтобы не упасть.

Он должен был знать, как его молчание злило, особенно после того, что он сделал мгновения назад. Метка могла быть связана со снами? Нет, они были у нее намного раньше, хотя теперь сны стали ярче. Это был знак, что ее смерть была близко, или что ее накажут за жизни, которые она забрала? И почему они с Назэ видели общие сны?

Она прислонилась к деревянной колонне, призрак его прикосновения остался на ее теле. Не было смысла бояться неизбежного. Смерть не была для них загадкой. И они не собирались сдаваться.

Эма прижала ладонь к животу, пока смотрела ему вслед.

Духи, чего тогда он боялся?

12

Еще письмо в столицу — его последнее.

Саитама завернул его, хмурясь от тщетности этой затеи. Император Ичиго уже не защищал Хинаэ, позволял сыну распалять огонь раздора между кланами.

Какие кланы еще сохранили силы? Как мог Ичиго ничего не предпринять за это время? Ничего не заявил, только издал указ оставаться верными двору императора — ему. Но он никак не помогал тем, кто был ему верен.

Императору вообще было дело до этого?

Кланы потеряли что-то между собой по пути, даже до принца Ичиё. Он схватил семена недоверия и использовал их для своих целей. Он не действовал в добрых целях, а под маской объединения страны достигал свои цели насилием. Были способы лучше. Отец часто говорил о своем видении страны.

Жаль, Саитама не слушал внимательнее, пока он был еще жив.

Саитама запечатал письмо, вышел в коридор и отнес его в кабинет курьера. Переписка замедлилась, ведь союзники пропадали. Сегодня ничего нового не пришло, было лишь его письмо — напоминание, что они были одни.

Желудок заурчал, он остановился у кухонь. Кивнув слугам, он схватил два свежих рисовых шарика.

Один себе.

И один Мацукаре.