Вихрь

Итак, над общественной жизнью Венгрии нависли черные тучи. Распоясавшиеся петухи — участники подозрительных заговоров, которые плелись средним классом, или члены боевых кружков «Орговань», авантюристы провинциального толка оккупировали главные фронты политической и культурной жизни. Сегодня Иштван Антал клянется в вечной преданности честному доброжелателю Байчи-Жилинскому[11], а завтра он становится начальником службы печати при правительстве Гембеша. Журналист ограниченных способностей Михай Коложвари-Борча в один присест превращается в столп печати. Вышедший из среды золотой молодежи составитель передовиц легитимистского толка Иштван Милотаи начинает, подобно подсолнуху, поворачиваться лицом к новому солнцу — Гитлеру и одновременно к его бледной луне — Гембешу. Вслед за хвалебными выступлениями Гембеша в адрес Гитлера зараза лести начала проникать и на страницы печати…

Активизация деятельности тайных обществ была не единственным признаком все более усиливавшегося процесса разложения венгерского общества. Болезнь охватывала и глубинные слои. В устрашающих масштабах стали множиться секты — «неизбежные признаки немой революции» — безжалостно сломленного в своих устремлениях и лишенного возможности выбраться из нищеты бедного крестьянства. Обманутые крестьяне-бедняки, отстраненные от участия в политической и социальной борьбе или разочарованные в ней, искали спасения в библейском мистицизме. Они выражали свой беспомощный протест в мазохистских обрядах различных сект — субботников, трясунов, заклинателей — и в вере в потусторонний мир искали спасения от житейского ада. Массы людей хлынули туда, где еще недавно искали удовлетворения своих извращенных желаний лишь отдельные лица с больной психикой. Тысячные толпы душевно надломленных бедняков бесновались в ужасной пляске святого Витта, сбившись в покосившихся хибарах на околицах сел или на заброшенных хуторах солончаковой степи. В деревнях появились проповедники и разные шаманы. Народ тянулся к пророкам и, поскольку в жизни его политические и экономические выступления постоянно терпели неудачу, искал защиты против жандармских затрещин и прикладов в религиозном экстазе.

Вряд ли можно встретить на земле большего реалиста, более трезво мыслящего человека, чем венгерский крестьянин, но теперь он, уйдя от политической борьбы, стал искать спасения в мире мрака, тайных обрядов, устрашающих клятв. Вот почему в некоторых районах Затисского края быстро разрослось движение «косцов-христиан» во главе с Бёсёермени. Политический авантюрист и пройдоха, венгерский Распутин в миниатюре, Золтан Бёсёермени поднял и объединил тысячи безлапотных затисских бедняков, связал их воедино смертельной клятвой, и они у себя, в долине Кёрёша, уже ковали в страстном порыве штыки и кинжалы, точили косы, как вдруг на них обрушился удар властей.

Мне в жизни довелось видеть не много более потрясающих картин, чем картина судебного процесса в области Бекеш, на котором судили сотни этих несчастных, введенных в заблуждение крестьян. С высохшими лицами — одна кожа да кости, — задавленные нищетой, одетые в лохмотья люди стояли перед судом и с обреченным видом ждали, что с ними сделают. Они не понимали, в чем состоит их вина, поскольку хотели сделать всего-навсего то, о чем весьма просто говорилось в правительственной газете, которая, славословя Гитлера, заявила:

«Необходимо следовать примеру немецкой революции, разгромить помещиков и арендаторов из числа евреев, ну и заодно, разумеется, и неевреев, поскольку их гораздо больше…»

Бедняги, они всерьез восприняли то, о чем никогда не думали ни Гитлер, ни его венгерские подражатели. За это им и пришлось теперь расплачиваться. Правители эпохи Гембеша, дополнившие террор демагогическими, фальшивыми и ядовитыми лозунгами, успешно завершили то, что в основном уже было достигнуто жестоким террором бетленовской реакции: перебили хребет самосознанию венгерского народа, абсолютно дезориентировали его, приглушили в нем память о Ракоци и Кошуте, путем соответственных противоядий ослабили силу его сопротивления, разложили его политически.

Деже Сабо оказался прав. Гембешу все-таки удалось совершить нечто «великое» — довести Венгрию до катастрофы.

За это и воздвигли ему памятник верные пособники.

И по той же самой причине группа мужественных венгерских демократов-коммунистов, как бы предупреждая о грозящей катастрофе, взорвала этот памятник в день годовщины смерти Гембеша — 6 октября 1944 года.