Вихрь колдовства

С самого детства мне довелось жадно вслушиваться в его рассказы, заставляя снова и снова повторять одни и те же истории. В памяти отпечатались все детали. Где прятаться, на что обращать внимание, что говорить. И – самое важное – когда пора делать ноги. Его истории будто превратились в мои собственные воспоминания, и я до сих пор представляю их воочию – даже не верится, что меня там не было.

– Всегда нападай ночью, – однажды вечером сказал мне отец. – Это правило номер один. Темнота – лучший друг разбойника. Она укрывает нас, словно плащ; тени запутывают и морочат. Правило номер два – точно выбирай цели. Смотри в оба и держи ухо востро, чтобы не упустить наживу. Людей с деньгами легко отличить – по их словам или поступкам, или одежде. Незачем рисковать и грабить пять экипажей, когда хватит и одного. Ясно?

Конечно же, все было ясно! И очень разумно.

– А третье правило? – Казалось, что их обязательно должно быть три. С правилами так обычно и бывает.

Отец отхлебнул эля и задумчиво уставился на огонь в камине. В голове роились догадки: то ли третьего правила вовсе нет, то ли он сейчас скажет что-то очевидное, вроде «только не попадайся».

– Знай меру, – произнес он наконец. – Не жадничай. Никакая добыча не стоит жизни.

Вот тут-то меня мороз продрал по коже. Раньше люди говаривали: «Кто-то прошел по моей могиле», – и мне вдруг вспомнилось это старинное присловье. «Я буду знать меру. Я не стану жадничать».

Отец следовал всем правилам, и мы жили неплохо – до поры до времени. Он действовал благоразумно (по крайней мере, мы так считали) и откладывал добычу, чтобы нам хватило до конца жизни. Когда его поймали, он уже несколько лет как никого не грабил. Но это не помогло. Не помогли и правила. Отца предал один из его сообщников, который спьяну сболтнул лишнего при посторонних и рассчитывал, что, указав на моего отца, спасет собственную шкуру. Не спас. Обоих повесили на Высоком кладбище солнечным октябрьским утром. День стоял чудесный, погожий, золотистый – в такой день не ожидаешь, что случится страшное. Остальные двое Ищеек с тех пор скрывались, зная, что за их голову назначена награда. Что с ними стало, мне неизвестно. Может, и уцелели.

Случившееся с отцом могло отвадить меня от охоты пойти по его стопам. Должно было отвадить. Но не отвадило – и в глубине души у меня даже не возникало сомнений. Просто пришлось ждать, пока не повзрослею и не окрепну. Ребенка, в конце концов, никто не испугается. Но ожидание было не в тягость. Наоборот: появилось время, чтобы все продумать. И ввести свое собственное правило. Потому что, хоть отцовские правила и были хороши, он не учел одну вещь – ту самую, из-за которой попался. Так что четвертое правило, мое правило, гласит: никому не доверяй.

Шайка мне не нужна. Я отлично справлюсь и без нее. Волк-одиночка всегда сам за себя и сам хранит свои тайны. А однажды, когда награблю достаточно, я завяжу с разбоем и заживу спокойной жизнью, даже собственных слуг заведу. Вот такой план.

Все начнется сегодня. Уже десятый час, и ужин подходит к концу – гости разбредаются по комнатам или садятся курить в гостиной. Я на глазах у кухонной прислуги жалуюсь Элоре на усталость и говорю, что сегодня пораньше лягу спать. Оказавшись у себя, запираю дверь и протискиваюсь в маленькое окошко над кроватью, оставив его приоткрытым, чтобы вернуться. Крадусь в темноте к конюшне и дрожу, как паутинка на ветру. Я знаю, когда конюхи сменяют друг друга, – у меня есть десять минут, чтобы похитить Бесс, лошадь господина Гривса, красивую вороную кобылу с белой звездочкой на лбу. Сегодня я закрашу эту звездочку угольной пылью. Кобыла уже давно ко мне привыкла и полностью мне послушна.

Сердце отчаянно бьется, когда я вывожу Бесс через задние двери конюшни и направляюсь в лес за Поместьем Эхо. Вокруг никого. В лесу тихо и темно, мои шаги и стук ее копыт заглушает опавшая листва. Я вытаскиваю из дупла заранее припрятанную отцовскую треуголку, черную маску… и сверкающий серебряный револьвер, тоже отцовский. Его холодная тяжесть успокаивает, помогает поверить, что я в безопасности.

Я с детства умею стрелять. Но мне никогда не приходилось палить по живым мишеням и тем более кого-то убивать. Чтобы отстреливать лис и кроликов, если те сунутся в сад, Гривс нанял пару слуг. Ему невдомек, что я стреляю лучше их обоих вместе взятых. Однажды в Поместье провожали Гленду, повариху, дольше всех проработавшую на кухне, – она решила уйти на покой, и по такому случаю у слуг выдался редкий свободный день. Гленда устроила чаепитие в саду, и мы играли во всяческие игры – прятки, жмурки, «горячие стулья». А еще кто-то принес мишень и лук со стрелами.

– Давай, Робин, – хихикнула Элора и подтолкнула меня. – Попробуй тоже. Хуже, чем я, все равно не выстрелишь!