Вихри эпох

– Да перестань, Дима, – отозвался Сотников из «Эола». – Компьютер уже дважды проверил ориентацию корабля, положение просто идеально. Ты готов, Игорёк?

Корабль был уже отстыкован от «Эола», в котором находились Сотников с Кругловым. Терещенко оставался на «Орфее» и наблюдал за действиями Игоря через иллюминатор.

– Готов. – Игорь располагался в соседнем с Глебом кресле. Третье, за ненадобностью, выкинули ещё на «Громовержце», но всё равно в «Эоле» было тесновато: почти всё место занимало различное оборудование, кислородные баллоны, системы поддержания жизнеобеспечения и прочая аппаратура.

– Даю зажигание, – раздался голос Сотникова, и командир «Орфея» крикнул:

– Увидимся через неделю!

Сопла «Эола» озарились ярким синим пламенем, и, быстро ускоряясь, миниатюрный корабль устремился прочь от «Орфея».

– Три, два, один… – отсчитал Сотников, сверяясь с часами, и гудение двигателей резко оборвалось.

– Точно по программе идём, – довольно заметил Круглов. – Слышишь, Дима?

– Слышу, слышу, – отозвался Терещенко. – Вы там готовьтесь, сейчас пару минут вас ещё поболтает, а потом падать начнёте. Заранее присмотритесь, куда садиться будете!

– Да чего тут смотреть, – пробормотал Сотников. – Лёд и лёд кругом…

– Высота пятьдесят километров, – доложил Круглов. – Снижаемся…

«Эол» медленно вращался вокруг своей оси, падая по вытянутой параболе на планету. Космонавты молча наблюдали за тем, как огромной ледяной стеной поверхность Гадеса поднималась перед их взором и снова уходила куда-то назад. Благодаря невесомости вращение корабля совершенно не ощущалось, и казалось, что это планета вращается вокруг «Эола».

– Приготовились… – негромко скомандовал Сотников, и почти сразу после его слов включились мини-сопла маневровых двигателей, выравнивая «Эол». – Запустилась программа посадки! – передал он Терещенко.

– Высота – тридцать пять, – сверился с альтиметром Круглов. – Включился главный двигатель, мощность тяги – ноль-один, начинаем гасить скорость падения.

– Выравнивание почти полное… – передал на «Орфей» пилот.

В наушниках раздался треск помех, и голос командира «Громовержца» продрался сквозь пространство:

– Дима, ребят не отвлекай! Сами разберутся! – станция находилась уже в нескольких световых минутах от Гадеса, и поэтому напутствие Регимова пришло с запозданием.

Так как на планете атмосфера начисто отсутствовала, торможение «Эола» происходило исключительно благодаря реактивным двигателям разведывательного модуля. Создавая небольшую постоянную тягу, они постепенно замедляли «Эол», плавно опуская корабль на поверхность ледяной планеты.

– Высота – двадцать, – доложил Сотников. – Начинаю выбирать место для посадки…

При разработке плана высадки на Гадес планетологами рассматривалось несколько возможных участков, но все учёные склонялись к тому, чтобы высадка произошла как можно ближе к экватору. Само по себе вращение планеты было практически нулевым: один оборот примерно за два месяца, поэтому тёмная сторона Гадеса заведомо исключалась.

Что же касается конкретного места для посадки «Эола», тут планетологи были озадачены отсутствием какого-либо разнообразия на поверхности планеты. Гадес представлял собой практически идеальный и абсолютно одинаковый со всех сторон ледяной шар диаметром две с небольшим тысячи километров.

– Радар показывает почти идеальную плоскость. – Сотников сверился с показаниями навигационной системы. – Продолжаем снижение, скорость – триста метров в секунду…

Бортовой компьютер «Эола» продолжал контролировать скорость падения корабля на Гадес, удерживая его при этом в строго горизонтальном положении. Уже у самой поверхности планеты Сотников переключил режим программной посадки корабля на полуавтоматический, направив «Эол» в сторону по вертикали.

– Вон, видишь, – прокомментировал он Круглову. – Там что-то темнеет, километрах в десяти отсюда. Сядем поближе к этому месту, – и космонавт немного наклонил посадочный модуль вбок.

– Высота – два километра, – сказал Круглов. – Пора переходить к заключительной стадии.

Заключительная стадия посадки предполагала, что модуль окончательно выравнивается по горизонтали, а из корпуса выдвигаются гидравлические посадочные распорки. После перехода на эту стадию любые манёвры корабля были крайне нежелательны; дальнейший спуск и приземление проводились в автоматическом режиме программой мягкой посадки.

– Подтверждаю команду, – ответил Сотников. – Высота – полтора километра…

Модуль несколько раз слегка наклонило, после чего двигатель, до этого момента работавший на минимальной тяге, увеличил мощность, снижая скорость «Эола» до нуля.

– Тангаж, рысканье по минимуму, – сверился ещё раз с приборами Сотников.

Вдруг раздался голос командира «Орфея»:

– Ухожу на тёмную сторону. Выйду на связь через девять минут, жду вашего сообщения о том, как прошла посадка! Удачи!

– Принято, – ответил Круглов. – Продолжаем снижение.

– До контакта пятнадцать секунд. – Сотников проверил ход выполнения программы. – Идём чётко по плану компьютера, высота – сто пятьдесят метров…