Вихри на перекрёстках

— Мин мало, приходится экономить. Но несколько штук поставили. Сними их дорожный указатель, возьми одну мину, поезжай на ту дорогу и там все поставь. Ука­зателем направь немцев на нас, иначе говоря, на эту деревеньку. Мину замаскируй в колее за указателем: кто вздумает ехать прямо, того она и угостит. Остальные сразу повернут оглобли. Как только стемнеет, мы разде­лимся на две группы: одна останется в кустах около до­роги, вторая пойдет к деревне. Когда подойдут части, направленные тобой, наши хлопцы встретят их огнем со стороны деревни, а вторая часть группы немедленно от­ветит им пальбой. И те, и другие гитлеровцы, не разобрав­шись в происходящем, наверняка ввяжутся в бой, а мы по кустам — ходу, вон к той ложбинке, видишь? Там ты нас и встречай.

Данилов взял мину, вытащил из земли кол с указа­телем и опять скрылся в снежной завирухе. Володя успел заметить, что кобыла не очень охотно слушается всадни­ка, и только сейчас вспомнил, что она уже сутки не кор­млена. Хлопцы грызли сухари, а у командира со вчераш­него дня ничего во рту не было. Не замечал он, чтобы и Валя развязывала свой вещевой мешок. А есть хоте­лось.

— Командир, почему стоим? — спросил Анатолий.

— Ты, Гриша и Калоша отправляйтесь к деревне, а мы с Валей останемся тут. Если покажется, что вашего огня мало, бросьте гранату: надо побольше немцев втя­нуть в бой.

Ребята ушли. Володя снял вещмешок, сел под лозовый куст и расправил полу кожанки:

— Садись, Валечка. Давай хотя бы по сухарю сгры­зем. Если у нас и дальше будет так напряженно и при­дется все время ночевать под открытым небом, пойдешь в Дубовую Гряду к моей маме. Немцы туда едва ли зайдут. У мамы и дождешься наших.

— Ты не простудился?

— Почему?

— Наверное, у тебя температура. Хватит того, что в Дубовой Гряде уже одна партизанка сидит.

— Но ты же скоро не сможешь ходить!

— Женщина способна вынести бо́льшие трудности, чем мужчина, это тебе понятно? Я не стану есть сухарь, и вот увидишь...

— Ешь со снегом, вкусно. Зачем ты сердишься? Не забывай о своей ране: тебе совсем не стыдно дождаться освобождения где-нибудь на печи.

— Это и я могу тебе посоветовать. Мы же пойдем за отступающими гитлеровцами. Знаю, что в Слободе моей мамы не будет.

— Не будет?

— Да, нашу деревню бомбили. Семьи, в которых есть мужчины, успели построить для укрытия блиндажи. А что могла сделать мама, да еще с больной Галей?

Володю тронули рассуждения девушки, но помочь или хотя бы утешить ее он ничем не мог. Только пообещал, что они проберутся в Слободу и навестят Татьяну Ни­колаевну.

— Слышишь? Сюда идут машины,— Бойкач начал быстро завязывать вещевой мешок.

Валя встала на кочку. Хотя снег уже падал реже, ни­чего не было видно. Гул моторов быстро нарастал, и вдруг девушка испуганно вскрикнула: «Танки!» Володя вско­чил, схватил ее за руку и потащил в гущу кустов. Два танка медленно всползли на гравийку, за ними двигались автомашины. Со стороны деревеньки послышалась длин­ная автоматная очередь, за ней еще одна, а потом взрыв. Это передний танк напоролся на мину. Второй тот­час развернул башню и ударил по деревне. Гитлеровцы выпрыгнули из машин и начали стрелять. В ответ им тоже летели пули, правда, пока только диверсантов. Но вот за дорогу полетели мины. Деревня загрохотала. Блеснул огонь из орудия. Завязался бой. Запылали деревенские избы.

— Ну, вот и свели дураков лоб в лоб. Пускай дерут­ся,—довольно потирал руки Володя.

Не чувствуя усталости, партизаны быстро бежали к условленному месту. В ложбинке их уже ожидал Дани­лов.

— Молодец, Николай, мы своего добились,— задыха­ясь, произнес Бойкач.— В деревне более терпеливые фри­цы, вначале помалкивали.

— Они не могли понять: как это так, наступают пар­тизаны и вдруг — танки! А эти побывали под партизан­ским огнем за Березиной и без малейшего сомнения всту­пили в бой,— сказал Данилов.

Бой затихал. Володя вышел из кустов и посмотрел в бинокль. На гравийке танков и автомашин уже не было.

Мины ложились дальше. На поле что-то горело. Колонна гитлеровцев отходила на свою прежнюю дорогу. Под­рывники ожидали, куда теперь поведет их командир, что­бы немного обогреться и отдохнуть. А Володя еще не решил, по какому маршруту лучше пойти, чтобы провести ночь без тревоги.

Посовещавшись, решили направиться в Дубравку, хотя это и далеко. Зато подходы к деревне плохие, и нем­цев в ней может не быть. Володя уговорил Валю ехать на кобыле.

Зарево осталось позади. Тучи низко висели над зем­лей, и партизанам казалось, что они все время спускаются с горы в какую-то тьму. Напряженные глаза различали на белом покрывале то серый кустик, то темную сосенку. Сырая погода глушила все звуки, и, кроме своих шагов, хлопцы ничего не слышали. Молчало небо, молчала земля, молчали и люди.

Партизаны шагали пока по незнакомым местам, и хотя шли без компаса и карты, но никто из них не сомневался, что доберутся туда, куда нужно. Наверное, в детстве бе­лорусских ребят учила ориентироваться сама природа: пасмурные дни, непроходимые болота, темные боры. И те­перь они в любых направлениях ходят без ошибок.