Вихри на перекрёстках

— Все это я понимаю, но, кажется, после такой вой­ны легче было бы прожить хотя бы год ребенком. Разве что появятся новые большие увлечения и проблемы, по­зволяющие забыть обо всех людских муках. Думаешь, Пылила действительно заболел и поэтому не пошел с нами? Жалко, что такие, как он, останутся, ведь в мир­ное время с ними будет труднее вести борьбу.

— Так ты хочешь, чтобы я была взрослой, а ты ре­бенком?

— Нет, я рад, что мы оба такие, как есть,— улыбнул­ся Володя, обнял и поцеловал девушку.— Давай будить ребят.

Разоспавшиеся хлопцы готовы были отказаться от еды, только бы их не трогали. Но Володя растормошил всех.

На рассвете Володя, Валя и Анатолий отправились к Слободе, а те, кто стоял ночью в карауле, остались в Дуб­равке.

Хмурое утро ненадолго оживила розовая полоса на востоке, но вскоре ее сжали и словно проглотили снеж­ные тучи. Стали чаще и чаще доноситься взрывы. Только около Дубравки лес стоял молчаливо. Из него вышли три человека и направились в деревню. Раньше в чьем-нибудь дворе сразу залилась бы лаем собака, а теперь вооруженные люди осторожно топтались на пустынной улице, разглядывая свежие следы на снегу. Калоша слу­чайно вышел на крыльцо, увидел незнакомцев и тут же вернулся назад. Через несколько минут трое партизан вышли из дома. Пришельцы заметили их и насторожились. Ни у тех, ни у других не было пароля. Только сре­ди одной тройки находился человек в форме советского летчика, а среди второй — Данилов в немецком офицер­ском обмундировании... Наступил напряженный момент встречи.

— Далеко ли направляетесь? — спросил Гриша.

— Куда нужно. А вы? — пробасил широкоплечий че­ловек и злобным взглядом окинул партизан. Данилов присмотрелся к одному из незнакомцев, до­стал из кармана блокнот и вслух прочитал:

— Филипп Сукач, Гут из Слободы. Это вы и есть?

Гут растерялся, посмотрел на своих спутников, будто хотел посоветоваться с ними, что ответить, но те молчали. Поправив на плече ремень винтовки, криво усмех­нулся!

— Ишь ты, знакомый нашелся, фриц... Мы парти­заны.

— И мы партизаны,— спокойно сказал Данилов.— Наверное, вы меня все же знаете,

— Вот командир партизанского отряда Заякин,— по­казал Гут на высокого человека рядом с собой.— О нем вы, видно, слышали.

— Заякина я немного знаю,— произнес Гриша. — Вы что, шутите?

— Какие тут шутки, я и есть Заякин. А вы из какого отряда?

— Из «Буденовца».

— Одно время мы стояли рядом с вами,

— Возможно, и стояли,— пожал Гриша плечами.— Так куда же вы теперь без войска?

— Хотим скорее соединиться с нашей армией и даль­ше бить фашистов,— сказал Заякин.— Нужно летчика проводить, его сбили около Слободы.

— А мы пока не собираемся соединяться со своими.

— Как это не собираетесь? Прикажу, и пойдете со мной. А нет, так давайте по-хорошему: явимся к нашим и скажем, что все мы из одного отряда. Заякин — это моя кличка.

— Ишь ты, нашелся командир,— усмехнулся Гриша.— У нас есть свой, скоро он будет здесь. Чего ради мы с вами пойдем.

Летчик не мог понять таких отношений между парти­занами и молчал, хотя в душе, очевидно, был на стороне Заякина, который вел его к своим. Данилов тоже мол­чал, сомневаясь, что двое спутников летчика действи­тельно партизаны. Не мог он с кем-нибудь еще спутать Гута. Решив сразу выяснить, не ошибся ли, Данилов вдруг резко сказал:

— Я был переводчиком при штабе немецкой дивизии. А вы, Сукач, прибегали ко мне, чтобы продать фаши­стам советских людей!

Эти слова словно обожгли Гута.

— Теперь и я вспомнил,— закричал он,— это фашист­ский прислужник! Наверное, они все такие, потому и не хотят идти с нами!

У Заякина сразу мелькнула мысль арестовать Дани­лова и его товарищей. «Сдам советским войскам пере­водчика и приведу летчика — это же заслуга, честь. Пускай с ними там разбираются, а я буду на высоте». Вдруг послышалось конское ржание.

— Чья это лошадь? — спросил Заякин.

— Нашего командира,— ответил Гриша.

— Где ваш командир?

— Скоро придет, и тогда мы вас проверим. Приказываю идти со мной.

— Никуда мы не пойдем,— опять повторил Гриша.

— Переводчик, отдай автомат,— шагнул Заякин к Данилову.

— Пошел ты...— начал тот, и его тут же обожгла очередь.

Заякин отскочил в сторону, а Гриша и Калоша под­хватили зашатавшегося Николая.

— Бросьте его и идем. Приказываю! — крикнул Заякян.

Хлопцы осторожно опустили Данилова на снег. На них уже были наведены автомат и винтовка. Растерянно смотрел и не дотрагивался до своего пистолета летчик.

У Данилова из носа побежала струйка крови. «Я не боялся смерти... Скажите... Я знал, за что буду умирать... Передайте маме, братьям...» И он затих.

Володя услышал автоматную очередь, крик и пер­вый бросился по улице. За ним побежали Толик и Валя.

Заякин увидел партизан и перемахнул через забор. Гут опустил винтовку и стал рядом с летчиком. Гриша бросился вокруг двора, чтобы перехватить беглеца. Бой­кач помчался вслед.

— Убил Данилова, гад! — крикнул Гриша.

Володя вбежал во двор, разыскивая следы бандита на снегу, и услышал голос Анатолия, донесшийся из дома:

— А ну, вылезай!