Вихри на перекрёстках

Бойкач не понял, что произошло дальше. Вдруг разом рухнула перегородка, и он вылетел на свинье за двери, упал и обжег руку зажигалкой. Свинья с пронзительным визгом носилась по двору, запряженная лошадь бросилась к воротам, зацепила, разнесла их и умчалась по полевой дороге. Со станции по крыше хлева ударила пулеметная очередь, только щепки посыпались. Партизаны мгновенно залегли. Свинья все еще хрипела посередине двора, с ночного поля доносилось тарахтение телеги, и тут по ней начал бить миномет.

Володя поднялся и подошел к свинье — посмотрел, не доходит ли. Но она сидела неподвижно, и лишь в горле клокотала кровь. Хлопец пнул сапогом в лопатку, чтобы свалить ее, но свинья вскочила и опять завизжала. Пулеметная очередь на этот раз пришлась по двору. Пули пробарабанили по штакетнику, отскочив рикошетом от земли. Володя бросился со двора, за ним все хлопцы.

— Гори она огнем, эта зараза! — выругался командир и упрекнул Анатолия: — Ты же выстрелил в лыч, и пуля вышла под шеей!

— Я бил между глаз, — оправдывался Толик.

— А может, надо было между ушей. Черт его знает! Такая работа не для диверсантов.

По дороге ребята пробовали шутить над командиром, лихо проехавшимся на свинье, но тот, все еще сердясь, не реагировал на шутки.

— Пошли мы, Валечка, в Дубравку, — продолжал хлопец. — Люди дали нам буханок десять хлеба. С тем и вернулись.

— Почему же ты сразу ко мне не зашел?

— Задержался в землянке у Воробейчика, там все начальство собралось. С полчаса хохотали над моим рассказом о том, как брали полицейскую свинью…

— А что командир сказал?

— Что? Не поп, говорит, так и не облачайся в ризу.

— Видишь, — улыбнулась Валя, — пошли без меня, так и со свиньей не смогли справиться.

Володя нагнулся и начал целовать ее. Девушка высвободилась.

— Что ты делаешь? Увидят! — прошептала он.

— Пускай смотрят, при всех буду целовать тебя.

— Вон сколько девчат в отряд пришло, они засмеют нас. Это не хлопцы, которым все равно. Все ребята из нашей группы уже знают или догадываются о наших отношениях, а никто слова не сказал. Были бы это девушки…

— Я девичьих душ не знаю, кроме твоей. Скажи лучше, как нога?

— Лежу спокойно — не болит. Но врач пока не разрешает ходить.

— И не нужно. Пока что я из отряда никуда не уйду. Только пошлю двух наших ребят за Березину, под Речицу.

— Зачем?

— Там была до войны в лесу смолокурня, и осталось много смолы, Они должны привезти сюда бочку: есть идея сжечь деревянный мост у Днепра, в устье Добасны. Это на окраине Жлобина. Мост длинный, я по нему еще до войны много раз ходил. Правда, теперь там очень сильная охрана, но больше полицаев, чем немцев.

— Опять что-то выдумываешь. Хватит с тебя одного моста. На нем будто в пекле побывали, а теперь лезешь в Жлобин. На тот мост нужно всем отрядом идти.

— Отрядом? — удивился Володя. — Чтобы ввязаться в бой со жлобинским гарнизоном? Нет, достаточно нашей группы. Мне нужна только связь с двумя полицаями, которые в условленную ночь будут в числе охраны. А потом Данилов тихо снимет немца возле казармы, и пошло… Вот, миленькая, как, — хлопец взял руку девушки и поднес к губам.

— А я встану и поговорю с командиром роты. Он тебе не позволит это делать. Воробейчик не захочет, чтобы группа погибла.

— Ты будто сговорилась с ним. Он почти то же самое твердил мне перед прошлой операцией. Но есть еще и отрядные, и бригадные командиры. А Сергеева я убедить сумею, он мне верит.

— Скоро наши придут, а ты хочешь голову сложить. Почему другие партизаны так не лезут на рожон?

— Мы — диверсионная группа, у нас свои цели, задачи и свое назначение. Видишь, занялся я хозяйственными делами, на свинье проехался, а толку не получилось.

В шалаш заглянул политрук роты.

— Вот где он, — улыбнулся Пинчук. — Был бы я девушкой, так позавидовал бы раненой.

— А почему не мне? — спросил Володя.

— С таким орлом бесполезно в этом деле тягаться.

— Не переоценивайте меня. Вы командир и можете любому орлу крылья обрезать, как Лжесаблин сделал со мной.

— Ну, Лжесаблин — исключение. Пойдем, Володя, к Булынке.

Бойкач встал, одернул гимнастерку, поправил пилотку и повернулся к девушке:

— Валечка, я еще зайду.

В землянке командир отряда и начальник штаба сидели над картой.

— Бойкач, найди Данилова, и оба ко мне, — распорядился Булынка.

— Есть! — Володя вышел.

Подрывники всегда держались немного в стороне от остальных партизан. Откуда появилась такая традиция, никто не мог бы сказать. Вначале получилось так, что они последними строили свой шалаш, а поэтому строили на окраине лагеря. Со временем окраина и закрепилась за ними, где бы ни останавливался отряд.

Сейчас в шалаше негромко играл баян, ребята без слов напевали мелодию вальса. Володя вызвал Данилова.

— Нас приглашает командир отряда.

Данилов торопливо отряхнул брюки, застегнул пуговицы френча.

— Неудобно, — провел он ладонью по щеке, — не успел побриться.

— Что ты, Николай, у нас на это не обращают внимания. Можешь отпустить бороду хоть до пояса.

— Нет, мы должны встречаться с немцами, а они даже на карикатурах рисуют партизан с бородами.

— Верно, я об этом не подумал.