Вихри на перекрёстках

— Ты всегда свое докажешь. Я соглашалась с тобой и тогда, когда наши отступали: надо воевать.

— По-твоему, мама, получается, что с освобождением Дубовой Гряды и войне будет конец. Нет, закончится она только в Берлине.

— Надо дожить хотя бы до прихода наших.

— Еще неизвестно, кто останется жив. На пути своего отступления фашисты создают мертвую зону, уничтожают женщин, детей, а значит, и жизнь. И задача партизан — не позволить им этого.

— Ложись, сынок, спать. Я тебе на кровати постелила, дедушка заберется на печь.

Двое суток пробыли подрывники в Дубовой Гряде, и ни разу за это время не заиграл баян, не зазвучала песня. Слишком живы были раны у матерей, сыновья которых погибли, сражаясь в составе этой группы. Хлопцы сходили на кладбище. Над могилами Миколы и Федора высились обычные кресты, потому что нельзя было партизан хоронить иначе, ставить обелиски и увенчивать их звездочками. Немцы иной раз наведывались на кладбище, после чего ни звездочки, ни могильного холмика уже нельзя было найти. Диверсанты сделали из еловых лап венки, возложили их на могилы боевых друзей и начали готовиться к отъезду.

На телегу сложили все необходимое для поджога моста. Иван даже два снопа соломы прихватил, утверждая, что солома со смолой будет гореть отлично.

В сумерках группа двинулась по направлению к Жлобину. На этот раз ехали по бойкой дороге, которая вела прямо к мосту: Володя и Анатолий впереди верхом, а остальные за ними на пароконной подводе. Путь был неблизкий, но группа не спешила. Ночь наступила тихая, темная, а это не очень благоприятствовало сегодняшней операции. Вот если бы ветер, да посильнее!..

В километре от моста остановились. Володя и Анатолий отвели своих коней в лощинку поблизости и привязали к кустам.

— Теперь надо двигаться как можно тише, — вернувшись, сказал командир. — Мы с Толиком пойдем впереди, а вы за нами на определенной дистанции. Старайтесь держаться колеи, чтобы не грохотали колеса.

Он не увидел, а почувствовал, что нервы у всех напряжены до предела, как закрученная до отказа пружина. Это понятно: идут почти в самый город, откуда долетают и скрежет, и гудки паровозов, и треск мотоциклов, и шум машин. Время от времени где-то над немецкими складами взвиваются ракеты. Бойкач тоже чувствовал волнение, но знал, что оно пройдет, как только группа начнет действовать. В бою партизаны сражаются с необычайной энергией и отвагой.

Вот и песчаный пригорок метрах в двухстах от моста, с которого виден и мост, и дом для охраны. Володя поднялся на пригорок, посмотрел, не изменилось ли что-либо, и вернулся к хлопцам.

— Павел, — шепотом сказал он, — ты с телегой останешься здесь до тех пор, пока не увидишь, что дом горит. Тогда — во весь дух к мосту! Там Гриша и Иван помогут разлить смолу и разбросать смоляки. Данилов, возьми у Толика винтовку с бесшумкой, а ему отдай свой автомат. Хлопцы, берите тол, кабель и пошли.

Дорога, по которой они приехали, упиралась в шоссе, и ребята по обочине направились к мосту. Один из часовых-полицейских открыто курил, и командир понял, что это связной. Махнув рукой товарищам, чтобы немного отстали, Володя смело двинулся вперед и узнал Банника.

— Все сделано, как надо, — чуть слышно прошептал тот. — На посту возле дома тоже свой парень.

— Хорошо, — кивнул Бойкач. — Калоша, поможешь ему облить настил бензином, пока мы на той стороне установим мину. Подожжем и взорвем одновременно, чтобы немцы не смогли подступиться.

Потихоньку подошли к Орлову, охранявшему мост со стороны Жлобина. Володя быстро уложил на балку две большие плитки тола, закрепил капсюль-взрыватель и сказал Ивану:

— Привяжешь конец кабеля к чеке только тогда, когда все будет готово к поджогу. А ты, Гриша, разматывай кабель через мост и ложись под откосом шоссе. Когда мост загорится, дернешь кабель, и мина сработает.

Вместе с Орловым, успевшим сообщить пароль, Данилов направился к дому для охраны. Володя и Толик пошли за ними. Немецкий часовой заметил, что кто-то приближается, сделал несколько встречных шагов и остановился. Не дожидаясь оклика, Данилов произнес пароль и смело подошел к гитлеровцу. Тот сверкнул фонариком, узнал Орлова и спросил, что пришедшему с ним человеку нужно.

— Коменданта, — ответил Данилов.

— Документ, — потребовал часовой.

Данилов протянул руку к карману, положил палец на спусковой крючок винтовки и мгновенно направил ствол под подбородок немца. Щелкнул затвор, и часовой рухнул, как сноп. Орлов не понял, что произошло, лишь удивился мгновенной гибели гитлеровца и, схватив Данилова за руку, быстро повел его в комнату коменданта.

Володя и Анатолий бросились к часовому-полицейскому.

— Вы партизаны? — тихонько спросил тот.

— Да, иди в помещение и зажги свет, — приказал Бойкач.

Полицейский открыл дверь и щелкнул выключателем. Послышался чей-то дикий крик. Некоторые полицаи на койках, щурясь, подняли головы: что случилось? А Володя с Толиком уже стояли возле козел с оружием.

— Сдавайтесь! — во весь голос крикнул Бойкач.