Вихри на перекрёстках

А тот проснулся, когда с птицефермы начал бить пулемет. Быстро одевшись, выбежал на улицу. Дом уже пылал, а вскоре и мост содрогнулся от взрыва. Начальник пробрался на берег реки, откуда слышались голоса партизан, и приблизительно определил, в какую сторону они пошли. Что делать? Бежать в комендатуру и доложить, что ночевал у любовницы? Не поверят. Комендант может заподозрить, что это он привел партизан, поэтому и стался жив. А если и не заподозрит, все равно не лучше: как посмел на целую ночь уйти с моста?! Так или иначе, петли не миновать… А вот если пойти к партизанам, помочь им чем-нибудь, можно спасти свою жизнь…

И начальник полиции направился вдоль реки в ту сторону, куда, как ему показалось, ушли партизаны. Увидев Пылилу, бросившегося прочь от лодки, он решил, что не ошибся, и с этой минуты неотступно следовал за Павлом.

Бойкач понимал, что Пылила струсил, когда в сторону моста полетел рой трассирующих пуль. Поэтому он не повез на мост смолу и солому, как было приказано. За это надо было строго наказать Павла. Но как накажешь, если он «захватил» самого начальника полиции. И все же Володя решил попросить командира роты лично поговорить с Пылилой и серьезно предупредить его.

Запряженных лошадей не было, просить людей подвезти их партизанам не хотелось, и они решили идти пешком. Тем более что идти было весело, впереди шагало столько полицейских во главе с самим начальником. Однако сами полицейские были не очень довольны тем, что начальник идет вместе с ними. Все считали, что он причинил нашим людям гораздо больше вреда, чем каждый из них. Во многих случаях полицейские хотя и неохотно, но выполняли его прямые приказания.

Чувствуя такое отношение бывших подчиненных, обезоруженный начальник не отставал от лошадей, на которых ехали Володя и Анатолий. Он не представлял себе, что попадет к таким молодым хлопцам. Неужели это они отважились возле самого Жлобина напасть на полицию, немцев и уничтожить мост? Нет, очевидно, часть партизан ушла другой дорогой. С ними уехала и подвода. Начальнику полиции понравился молодой командир группы: без фанаберии, внимательно слушал на допросе, не дергал, не угрожал. Сам он допрашивал бы партизан не так… Правда, допрашивать не приходилось, но видел, как это делают в комендатуре… Там, пока душу от тела не отделят, человека, даже ни в чем не повинного, не отпустят.

Жаль, что партизаны не уничтожили всех полицейских, думал начальник. Придется говорить правду, а в ней много такого, чего нельзя было творить на своей земле. Конечно, приказывали немцы, он и его подчиненные были только исполнителями их приказов. Это должно смягчить вину. Но если все полицейские тоже расскажут только правду, на смягчение наказания ему лично надеяться вряд ли стоит…

В лагере пленных встретили злыми взглядами. Бойкач подъехал к командирской землянке, спрыгнул с седла и привязал кобылу к сосне. Полицейские остановились поблизости, понуро опустив головы. Володя долго пробыл у командира роты, и пленные думали, что разговор там идет только о них. Наконец Бойкач вышел из землянки, отвязал кобылу и увел ее по тропинке, ни разу не оглянувшись. Пленные совсем пали духом: неужели командир группы не будет присутствовать на их допросах у высшего начальства?

А Володя думал совсем о другом. Он коротко доложил командованию о каждом из полицейских, и теперь пускай оно само разбирается с ними. Юноша знал, что Валя волнуется, ждет его каждый день, каждый час и передумала, наверное, обо всем на свете. Передав кобылу партизану из хозяйственного взвода, он побежал к шалашу девушки, но там ее не оказалось. Разыскать Валю удалось на поляне, где она обычно училась ходить.

Валя задумчиво сидела на пне, подставив спину солнцу и ковыряя палкой землю. Увидев Володю, радостно вскочила, и они крепко обнялись.

— Видишь, я уже бегаю, — прошептала Валя.

— Знаю, что ты этим хочешь сказать, — тоже шепотом ответил Володя.

— Ну, что? Говори!

— Что можешь идти с нами.

— Конечно… Если б ты знал, как мне здесь надоело. Спать не могу. Стоит уснуть, сразу вижу тебя. Кажется, ты бежишь, стреляешь, а немцы окружают. В эту ночь так закричала, что даже проснулась.

Володя взял Валю за руку, и они пошли по поляне.

— Может быть, ты крикнула в ту минуту, когда я тащился на вожжах за телегой.

— Как это?

— Мы зажгли мост. Я хотел удержать лошадей, а они испугались, потащили меня из огня и потом убежали куда-то.

— Тяжело тебе было?

— Легче, чем в тот раз на железной дороге. Во-первых, не было тебя, а во-вторых, начальник полиции взял в плен Пылилу и привел его к нам. Вот как бывает.

— Ты шутишь?

— Спроси у него.

— Хорошо, спрошу. А где вы стояли до операции?

— В Дубовой Гряде.

— Зину видел?

— Валечка, не только видел, но и заходил к ней, и разговаривал.

— Так я и знала, что ты все-таки любишь ее…

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты как-нибудь со стороны услышала наш разговор. А вообще-то я плохо сделал, что пошел. Мама ругала меня за это. Я признался Зине, что люблю тебя.

— Ты сказал неправду!

— Миленькая, ты же сама это знаешь.