Вихри на перекрёстках

Вместе со старыми и малыми немцы втолкнули Остапа в гумно. На улице люди стояли будто в очереди, только неизвестно за чем. Всего в Ольховку фашисты согнали более тысячи человек. Некоторые пытались спастись, бросившись огородами наутек, и их тут же пристрелили: гитлеровцы окружили небольшую деревню плотным кольцом своих головорезов. Никто из арестованных не знал, что их ожидает, но Остап догадался по «почерку» захватчиков и весь день, всю следующую ночь копал в гумне яму. Он предложил спрятать в нее детей и сверху прикрыть глиняными плитами, выломанными из тока, однако ни одна мать не согласилась на это.

Утром женщины увидели сквозь щели немца, шагавшего вокруг гумна с канистрой в руках. Вскоре донесся едкий запах бензина. Женщины заголосили над своими детьми. И вдруг все гумно охватило жарким пламенем, затрещали пулеметы. Кто-то предложил сломать ворота. Обезумевшая толпа ринулась на них, створки ворот распахнулись, но никому не удалось убежать: пулеметные очереди скосили всех. Только Остап, укрывшийся в яме под слоем земли и глины, остался жив. Так и лежал в ней, как в печке. А когда терпеть жару стало невмоготу, выбрался из укрытия, подполз к воротам и затаился между трупами.

Наконец палачи уехали. Старик поднялся и зашагал к лесу. Но неожиданно кто-то окликнул его. Остап оглянулся и увидел вооруженных людей. «Теперь смерть», — подумал он, останавливаясь и бессильно опуская голову. Но когда люди подошли ближе, дед с радостью узнал среди них Володю Бойкача.

— Где же вы были раньше, детки? — бросился к нему Остап. — Может, напугали бы этих людоедов, и они бы…

— Опоздали, — горько вздохнул командир диверсантов. — Ты не видел здесь женщину, которая везла девочку на санках?

— Больных, стариков и детей затолкали в гумно и сожгли. А такую женщину среди них я не видел.

— Мы осмотрели все трупы расстрелянных за околицей и тоже не нашли. И санок нигде нет. Но вот этот человек, — Володя показал на Гута, — утверждает, что ее вместе со слободскими пригнали сюда. Это мать нашей партизанки.

— Вы не по дороге шли?

— Нет.

— По дороге из Дубравки они больную женщину и старика убили. Отвели на обочину и…

— Пройдем, товарищи, по дороге. Ты в каком месте сбежал? — спросил Бойкач у Гута.

— Там, далеко…

— Дед Остап, идем с нами. Ты единственный живой свидетель этого злодеяния гитлеровцев.

Володя и Валя шли впереди. Девушка плакала, а парень успокаивал ее, хотя на душе и у самого было горько. «Столько ни в чем не повинных людей уничтожили», — думал он, и перед глазами один за другим вставали знакомые, которых теперь уже нет.

Вскоре партизаны наткнулись на след санок…

Пока ребята делали носилки, чтобы доставить в Дубравку и похоронить там убитую Валину мать, группу догнал Павел Пылила. Он и изменил намеченный партизанами план. Почти по пятам Пылилы в Дубравку приехало много немцев, начавших окапываться в деревне. Партизанское командование послало Павла предупредить группу, что на соединение со своим войском идти еще рано. Гитлеровцы надеются задержаться, чего бы это им ни стоило, на Днепровско-Березинском плацдарме и укрепиться на нем, хотя наши войска совместно с партизанами уже форсировали в некоторых местах Березину. Но крупные силы еще не подтянуты. Немцы спешат закрепиться на железной дороге Жлобин — Калинковичи.

— Да, этот рубеж для них удобен, — глядя на карту, сказал Бойкач. — Они будут на возвышенности, а нашим придется штурмовать их через огромный болотный массив, протянувшийся от Жлобина далеко на Полесье. Ни танки, ни артиллерия не смогут пройти. Придется нашим ждать, пока болото замерзнет. Значит, хлопцы, надо нам двигаться дальше на запад, возможно, там еще остались уцелевшие деревни: надо найти пристанище для Гали и деда Остапа. Работы хватит: немцы на фронтовой полосе быстро пустят поезда.

Тихий и задумчивый был лес. Прежде его будило тарахтение телег по корням деревьев, голоса возвращавшихся с заданий партизан. Теперь же все партизаны соединились со своими войсками, а окрестные деревни опустели. Гитлеровцы сделали свое черное дело и считали, что за спиной у них советских людей нет.

Осторожно продвигалась группка диверсантов по заснеженному лесу. Опять начался снегопад, старательно прикрывавший протоптанную партизанами тропинку от вражеских глаз. Хорошо, что Павел принес полный вещевой мешок патронов и капсюлей-детонаторов. Скоро хлопцы проложат еще одну тропинку, к бывшему военному городку, где хранится заготовленный летом тол: в прифронтовой полосе взрывчатки потребуется много. Правда, патроны, принесенные Пылилой, ни к чему. Все равно придется переходить на немецкое оружие. Гитлеровским тыловым центром на этом участке станет теперь Бобруйск, значит, по дорогам днем и ночью будут мотаться немцы. Где ни поставь западню, партизаны или мирные жители в нее не попадут. А фашистам ее не миновать.

Маленькая группа — не партизанская бригада, и засечь ее не так просто. Вот только Валю жалко до слез. Если Володина мама жива, она отныне станет и ее матерью…