Вихри враждебные веют над нами…

                  Только из вышеназванных примеров можно сделать вывод, что ни какая КПСС, никакой ЦК не только не допускали, но и не позволяли зажим истинных талантов и их произведений, и получали таланты за это соответственное вознаграждение, в том числе и умопомрачительные, по тем и нынешним  временам, гонорары («бабки»). А Александр Исаевич за рассказ «Один день Ивана Денисовича» был представлен к Ленинской премии, несмотря на то, что бывший капитан Советской Армии числился в «штрафниках». Но попал он не в штрафбат как все, допустившие «нарушения» элементы, а, почему-то, в тюрьму, да еще «под занавес» войны (10 февраля 1945г.), когда с потерями за взятие Берлина не считались. Да не в тайгу, или Магадан попал, а на Соловецкие острова  (затем – Экибастуз, Южный Казахстан и т.д.), где как говорил актер Жженов, жизнь – курорт, так как пищи (рыбы) не меряно, да и Белое море не такое студеное. Да и сам Солженицын в Гулаге пишет, что А.С. Пушкин писал Жуковскому в октябре 1824г. из села Михайловского, куда был сослан: «Спаси меня (т.е. от ссылки – А.С.) хоть крепостью, хоть Соловецким монастырем!».

               Видать занадто умный был, не зря до войны учился в двух ВУЗах. А чтобы учиться, да еще в двух ВУЗах нужен был солидный капитал. (Почти вся элита государства прошла только Рабфак). Занадто и потому, что избавился от Экибастуза так, как он сам излагает: чтобы «…цену себе набить…я прищурился и написал (в анкете): «ядерный физик». Ядерным физиком я отроду не был, только до войны слушал что-то в университете, названия атомных частиц и параметров знал и решился так написать. Был 1946, атомная бомба была нужна позарез».

               А далее он повествует, что в камере Бутырки он будущим «шарашковцам» читал лекции по ядерной физике, даже  самому Тимофееву-Ресовскому. И все ученые, как утверждает,  поверили в его ученость – физика-ядерщика. А что бы придать правдоподобность очередной хлустне, позабыв, что он писал ранее о своих познаниях в  ядерных делах, пишет, что когда он вел беседу с Тимофеевым-Рессовским: «застигнутый врасплох»  просьбой сделать научное сообщение,  пишет: «Какое я мог сделать научное сообщение? Тут я вспомнил, что недавно в лагере была у меня две ночи принесенная с воли книга – официальный отчет военного министерства США о первой атомной бомбе. Книга вышла этой весной. Никто в камере ее еще не видел? Пустой вопрос, конечно нет». Так он начал работать в шарашке по атомной физике. Скорее не работать, а «ботать» по «фене». Нет слов, что бы дать оценку человеку, написавшему такую бредятину. В 1946 году, когда  в СССР еще не было атомной бомбы, а США «испытали» ее мощь на Хиросиме и Нагасаки в августе 1945 у него уже весной 1946г. появилась книга – официальный отчет военного Министерства США о первой атомной бомбе!

                Кто может поверить в этот бред? Но ведь поверили и верят! Все кругом его дураки, даже видные ученые с мировым именем, принявшие его как своего ученого-ядерщика. Во-первых, до войны о ядерщиках никто ничего не слышал, и не писали, так как все публикации и разговоры на эту тему были, с определенного времени, под строжайшим запретом. А во-вторых, он всех этих физиков и не физиков-ученых считал, как и американский генерал Гровс, действительно «яйцеголовыми» и тупыми потому, что поверили переучившемуся учителю. Такие же «тупые» были и органы НКВД («Смерш») – как он из всегда легко одурачивал, а, скорее всего – культурно обслуживал. Но это не в обиду, дело в том, что в 1941г. ему («ядерщику») было целых 23 года, и он как пишет, учился заочно в МИФЛИ и работал. А в третьих: Солженицын, с какого-то панталыку, решился на такое бессовестное, недостойное  человека порядочного самовозвеличение, не говорю про ложь? Скорее всего, он писал все это только для себя и Запада, надеясь, что его в СССР читать не будут. И судя по тому, как к нему и его писанине относятся, можно с уверенностью утверждать, что его действительно никто не читает и не читал, а если кто-то и читал, то – его же подельники по лжи.

               И все-таки его, как и многих видных ученых, отправили  в «шарашку» в Марфино (Москва). Что  делал переучившийся учитель в научно-исследовательском центре и за что получил такое благо? А благая жизнь отражена хотя бы в его фотографии: «Марфино. Декабрь 1948», с которой на  нас смотрит молодой (30 лет), в меру упитанный мужчина, в костюмчике, белой рубашечки и при галстуке. А в 1978г. (60 лет) из Вермонта на нас смотрит изможденный, морщинистый старик. Даже в 1946г. он выглядит вполне прилично упитанным и неплохо одетым. Ведь он был щеголь. Сам писал, что ходил на работу в форме офицера советской армии, которую он хранил. Ну, это правильно,  должность у него была – мастер.