Викинг

Он соорудил в своем гараже небольшую комнатку с холодильником, телевизором, столом, диваном и стульями. Безразличие к человеческим жизням у Штопора в какой-то мере распространялось и на его собственную, поэтому о личной безопасности он шибко не задумывался, а регулярно менявшиеся собутыльники мастера пыток боялись только его и никого больше.

Уже начало темнеть, когда Викинг очутился у бетонного забора, внутри которого находились гаражи. Он легко преодолел забор и оказался внутри своеобразного автомобильного городка со своими улицами, переулками и тупиками, живущего особой, резко отличающейся от существования остального города, жизнью.

Сейчас, когда люди вернулись с работы, во всех квартирах горел свет и слышались голоса, монотонное бормотание телевизоров, здесь царили полная тишина и абсолютный покой. И немудрено. Автовладельцы, среди которых с каждым годом оказывалось все больше бизнесменов разных мастей и калибров, норовили пристроить своих железных коней в стойло засветло, поскольку в потемках гараж мог оказаться смертельно опасной ловушкой для своего хозяина. Многие, не сумев управиться с делами до наступления темноты, бросали шикарные авто посреди двора — черт с ней, с машиной, здоровье дороже. И лишь самые отчаянные рисковали нарушить этот покой, в темпе рок-н-ролла загоняя автомобиль на место и чуть ли не бегом исчезая отсюда.

Даже если бы Викинг не знал, который из гаражей принадлежит Штопору, он бы мог догадаться об этом по широкой полосе света, проникающей сквозь неплотно прикрытую дверь. Полоска эта смотрелась вызывающе на фоне маловыразительного мерцания двух фонарей, расположенных метрах в семидесяти друг от друга.

То, что дверь в гараж не была закрыта, оказалось для Викинга приятной неожиданностью. Впрочем, изнутри ее нельзя было запереть в принципе, она закрывалась только на навесные замки снаружи. Викинг взялся за ручку и осторожно потянул на себя. Дверь отозвалась негромким, деликатным скрипом. Викинг скользнул внутрь и замер, ориентируясь в обстановке. В ярком свете двух люминесцентных ламп сверкал начищенный до блеска «Опель». Вдоль одной из стен тянулся высокий, забитый разным железом металлический стеллаж. Вторая стена была свободна, поскольку здесь находился проход к расположенной в глубине гаража двери. Оттуда донеслось чье-то невнятное бормотание.

Викинг осторожно подкрался к двери, окинул ее придирчивым взглядом. Похоже, дверь была заперта изнутри на защелкивающийся замок. Смешное препятствие. Достав трезубец Одина, Викинг примерился и, подпрыгнув, ударил. Дверь с готовностью распахнулась, раскрывая перед Викингом банальную картину заурядной пьянки. И только выражения лиц собутыльников оказались явно нетипичным, поскольку в их планы не входило появление третьего, да еще с таким грохотом. Особенно ошарашенным выглядел собутыльник Штопора с застывшим у рта стопарем и вытаращенными, как у каракатицы, глазами. В один из них Викинг и ткнул двадцатисантиметровый зуб трезубца. Зародившийся в груди у мужика крик оборвался, когда зловещее жало целиком погрузилось в глазницу. Викинг выдернул трезубец, который вместе с ошметками глаза зацепил и несколько невзрачных серых комочков.

Замешательство Штопора длилось какие-то доли секунды. Пока Викинг кончал его приятеля, палач успел схватить со стола бутылку и умелым движением отбить дно. Затем он выбросил руку, вооруженную опасной стекляшкой, вперед, намереваясь продырявить горло противника. Викинг мягко отступил назад и в сторону и, легко достав кисть уголовника, без видимых усилий провел по ней трезубцем. На руке Штопора появились две длинные рваные раны. Но бутылку он не бросил, только перехватил из правой руки в левую. И атаковать уже не пытался, а просто стоял, размахивая перед собой поллитровкой, готовый отбить новый выпад Викинга. Но от трезубца Одина, да еще в опытных руках, искать спасения в бутылке просто бессмысленно. Особенно если человек не имеет понятия, на что эта штуковина способна. Еще одно неуловимо кошачье движение — и специально для этого предназначенное жало вскрыло податливые стенки сонной артерии. Боли при этом почти не было. Поэтому Штопор догадался о том, что с ним случилось, лишь тогда, когда почувствовал, что весь его левый бок залит кровью. Он попытался зажать рану правой рукой, но Викинг мазнул его трезубцем в районе локтевого сгиба, и рука повисла, как плеть.

В порыве отчаяния Штопор бросился на своего противника, но сумел сделать только один шаг, после чего рухнул на устланный линолеумом пол. Викинг аккуратно перешагнул через распростертое тело и вышел из комнаты. «Теперь, когда убит тот, кто сам являлся для преступников олицетворением смерти, уголовнички сто раз подумают, прежде чем пролить чью-то кровь», — подумал он.

* * *